Берегиня Чёрной Поляны

– Нет, – Лёшка захлопнул блокнот и сунул его под подушку. Они вместе вернулись в кухню и ненадолго в доме Ижевских воцарилась идиллия.

«Впервые за много недель они делают что-то вместе», – подумала Василина и запела потихоньку.

Жаворонки, прилетите!

Студёну зиму прогоните!

Теплу весну принесите!

Зима нам надоела,

Весь хлеб у нас поела!

Дети подхватили закличку. Вот-то должен был начаться день весеннего равноденствия.

Жаворонков пекли и в Ольховке.

– Вася! Не путайся под ногами! Я же на тебя наступлю.

– И почему все люди твердят одно и тоже? – проворчал я в ответ. – Я помогаю, а ты шумишь.

Елена Николаевна сняла с противня румяные булочки, накрыла их полотенцем и почесала меня за ухом. Кукушка сообщила, что уже одиннадцать и пора всем котам и людям спать.

– Я не буду больше мешать, – обиженно сообщил я, прыгая на пол. – Спокойной ночи.

В доме крёстных я всё ещё ориентировался с трудом, но до библиотеки и спальни путь запомнил. Именно в такой последовательности. Честно говоря, мне было всё равно, где спать. В библиотеке даже удобнее. Я притащил туда думочек из гостиной и соорудил себе между шкафами лежанку. Я бы и чашки с тарелками там свои пристроил, если бы Бьянка не подняла шум. Библиотека была и её любимым местом в доме, и она не намерена была терпеть в ней грязной посуды. И вообще для приёма пищи есть свои комнаты.

– Не хочешь в гостиной накрывать, ешь в кухне, – сказала она. – Сюда куски таскать не смей.

– А между прочим первый раз мы встретились в школьной библиотеке, и вы там чай пили, госпожа волшебница, – не утерпел я.

– Первый раз мы встретились, когда ты слепым котёнком был, и что вокруг было ты видеть не мог, – не осталась в долгу она.

Я задумался. К своей кошке-меме я никаких чувств не испытывал, но ведь интересно же кто твои родители и как они живут. Поэтому я попытался представить себе, где стоял тот ящик, в котором я появился на свет. Получалось плохо. Потом я подумал, что у большинства навников нет родителей. Вон даже у водяных тётки, дядьки, бабушки, а родителях ни слуху ни духу. Должно быть от того, что русалки – это души утопших девушек. А берегини?

– Чего притих? – Изабелла Львовна встала из-за бюро.

– Ты всю ночь спать не будешь? Свет не гасить? – спросила она, не дождавшись моего ответа.

– А кто отец Никиты с Лёшкой? – неожиданно для самого себя выпалил я.

Вилла медленно закрыла стеклянную дверцу шкафа и повернулась ко мне.

– Я не знаю точно. Василина, тогда в городе жила. Первый раз она привезла мальчишек, когда Пётр уже пропал. Он тоже наукой занимался, как и Василина, этнографом был.

– А колдуном он был?

– Был. Но учился не здесь. Я его совсем не знаю. А чего это вдруг ты этим интересуешься?

Я поводил неопределённо хвостом. Мне было и самому невдомёк, чего это я про отца мальчишек вспомнил. Никогда на эту тему ни с кем не говорил, а тут вдруг как-то само с языка слетело.

– Ерунда, сам не знаю, – ответил я крёстной. – Свет лучше выключи. Я так посижу, послушаю.

Она понимающе кивнула. В кошачьем обличье она и сама любила посидеть здесь ночью. Казалось, что истории, записанные в книгах, оживают. Тысячи голосов шепчут вокруг, и, если ухватиться за один из них, можно послушать книгу в исполнении автора. С некоторыми я даже в полемику вступал по особо спорным моментам. Бьянка считает, что это оттого, что все кошки медиумы. А мне кажется, что это просто комната такая. Дома у Ижевских со мной книги не разговаривают. Зато показывает всё вокруг одна. Завтра как вернусь домой, первым делом к ней, к книге Велесовой. Шутка ли сказать, две недели я в неё не заглядывал. Что там творится на другом конце Чёрной поляны ни слухом, ни духом не ведаю.

Изабелла пожелала мне доброй ночи и ушла спать. Я же уставился глазами в окно, от чего они стали огромными и светящимися. Спустя десять минут появились шепотки первые, робкие. Я сел поудобнее и приготовился выбирать.

Изнанка

Овинник дремал в пол глаза. Берегининым протеже он не доверял, хотя работали они исправно. Но шишки – есть шишки. Мышата поснимали свои нарядные костюмчики и прилежно чистили стойло Милки. Корова их приняла спокойно, позволяла шишкам не только шнырять вокруг, но и на себя залазить. И сейчас Шиш и Ничевушка чистили бока спящей коровы.

Карлуша новых жильцов ещё не видел. Мерин по-прежнему стоял в школьной конюшне. Хозяин слонялся по дому мрачный, помогал жене по хозяйству, но мыслями он был далеко отсюда и если бы не отсутствие верного коня, то вряд ли Мария Дмитриевна удержала бы его дома.

Но завтра Егор Дмитриевич вырвется на волю. Завтра Приезжает Василинка с детьми. Всех Ижевских ждут на мельнице на большой праздник. Будут мельницу запускать. Лёд подле неё то ли взорвали, то ли сам протаял благодаря стараниям водяных, так что опробовать мукомольню решили завтра. Интересно, завертятся ли жернова, при таком раскладе?