Берлин, Александрплац

Франц срывается с места, ищет шляпу, ничего не понимаю, едет к тому господину, на таксомоторе. «Как, она у вас не была? Когда же она была здесь в последний раз? В пятницу? Так, так». Они обмениваются взглядами. «У вас есть племянник, может быть, он тут замешан?» Покровитель приходит в ярость. Что-о-о? Подать сюда этого разбойника, прошу вас чуточку обождать. Тем временем они с Францем медленно тянут красное вино. Является племянник. «Это Сонин жених; тебе известно, где она?» – «Мне? Что случилось?» – «Когда ты ее в последний раз видел?» – «Да это же… Постой… Недели две тому назад». – «Совершенно верно. Это она мне рассказывала. А с тех пор больше нет?» – «Нет». – «И ничего о ней не слыхал?» – «Абсолютно. Но в чем же дело, что случилось?» – «Вот этот господин тебе сам скажет». – «Ее нет с субботы, и ни слова не сказала, оставила все как есть, ни слова о том, куда и…» – «Может быть, она завела новое знакомство?» – спрашивает покровитель. «Не думаю». Они принимаются за красное вино уже втроем. Франц сидит удрученный: «Пожалуй, придется еще немножко подождать».

Ее лицо убито, ее зубки убиты, ее глаза убиты, ее губы, ее язык, ее шея, ее тело, ее ноги, ее лоно – убиты!

На другой день ее тоже нет. Нет и нет. Все лежит так, как она оставила. А ее нет и нет. Может быть, Ева что-нибудь знает? «Ты с ней не поругался, Франц?» – «Нет. Правда, две недели тому назад было дело, но мы помирились». – «Какое-нибудь новое знакомство?» – «Тоже нет, она мне рассказывала про племянника своего старика, но это не то, я его видел». – «А может быть, хорошо было бы последить за ним, может быть, она все-таки у него?» – «Ты думаешь?» – «Надо бы проверить. С Мици все может статься. Она с норовом».

Ее все нет как нет. Франц два дня ничего не предпринимает, думает, не буду за ней бегать. Но о ней ни слуху ни духу, и тогда он целый день выслеживает племянника, и на следующее утро, как только племянникова хозяйка ушла из дому, Франц и элегантный купчик – шасть в его квартиру, дверь легко отпирается крючком, в квартире – ни души, в его комнате сплошь одни книги, никаких следов пребывания женщины, на стенах красивые картины, еще книги, нет, ее здесь нет, я же знаю ее пудру, совсем не тот запах, идем, идем, не надо ничего трогать, оставь, хозяйка – бедная, живет сдачей комнат.

В чем же дело? Франц сидит у себя в комнате. Часами. Где Мици? Ушла и весточки не подает. Что вы на это скажете? В комнате все перерыто, кровать разрыта и снова постлана. Бросила меня? Это невозможно! Не-воз-мож-но? Бросила! Что я ей сделал, разве я ее чем-то обидел, нет, не обижал. А то, что было тогда из-за племянника, она мне простила.

Кто там? Ева: «Что ты в темноте-то сидишь, Франц, хоть бы свет зажег». – «Мици меня бросила. Неужто это возможно?» – «Оставь, пожалуйста. Вернется твоя Мици. Она ведь тебя любит, не сбежит от тебя, я ее хорошо знаю». – «Это верно. Ты думаешь, я об этом горюю? Конечно вернется». – «Ну вот, видишь. Наверно, девчонке что-нибудь такое взбрендило – встретила старого знакомого, поехала с ним куда-нибудь. Я ее знаю с прежних времен, когда ты с ней еще не был знаком, она такие штучки уже выкидывала, у девки свои причуды». – «Все-таки это как-никак странно. Не знаю, не знаю». – «Да ведь она же тебя любит, чудак-человек. А ты посмотри-ка, потрогай мой живот, Франц». – «А что такое?» – «Это от тебя. Помнишь? От тебя ребеночек. Это она, Мици, так хотела». – «Что?» – «Ну да».

Франц прижимается головой к животу Евы: «Это Мици хотела? Быть не может! Ох, дай сяду!» – «Вот увидишь, Франц, как она будет рада, когда вернется». Тут уж Ева и сама распустила нюни. «Ну, Ева, кто из нас двоих больше волнуется? Ты, конечно». – «Ах, я от всей этой истории так расстроилась. Не понимаю, не понимаю я эту женщину». – «Значит, теперь уж мне приходится тебя утешать?» – «Нет, это только нервы, может быть, оттого, что я в положении». – «Ну смотри, когда Мици вернется, она тебе еще устроит вот за это самое сцену». Ева не перестает реветь: «Что же нам теперь делать, Франц, это так на нее не похоже». – «Здравствуйте! Сперва ты говоришь, что такие случаи с ней и раньше бывали, что она просто взяла да с кем-нибудь уехала прокатиться, а теперь оказывается, это на нее совсем не похоже». – «Ах, я и сама не знаю, Франц».

Ева обхватила голову Франца, держит ее. Глядит на нее: клиника в Магдебурге, руку отняли, Иду он убил, господи, что это с человеком делается. Прямо горе с ним. Мици, наверно, уж больше нет в живых. Над этим Францем тяготеет какой-то злой рок! С Мици наверняка что-нибудь стряслось. И Ева падает на стул. В ужасе всплескивает руками. Франца жуть берет. Ева рыдает, плачет навзрыд. Она знает – над этим человеком тяготеет рок, с Мици случилась беда.