Берлин — Париж: игра на вылет

Почему? Дело в том, что для представителей прусского воинского сословия высшим смыслом бытия является не единственно служение королю и отечеству. Таким смыслом, предопределенным догматами офицерской чести и достоинства, была и остается для них сама война. А наивысшим личным счастьем — вожделенный „Железный крест“, которым кайзер награждает исключительно в военное время.

Так что, как это ни грустно, но приходится согласиться с мнением нашего „деда“, читавшего в „Консерватории“ курс лекций по военной психологии, а задолго до этого, еще при Хрущеве, пять лет прослужившего в атташате в ФРГ: в ауре, исходящей от этих персонажей, действительно есть что-то патологическое.

Скорее всего, он был прав и когда утверждал, что в основе такого коллективного сознания юнкерства лежит не столько „культ казармы Старого хрыча Фрица“, сколько „рудимент психики“ из эпохи странствующих рыцарей, банд наемников-ландскнехтов и тевтонских „гостевых“ походов на язычников.

Вдобавок к этому всему — рафинированный, махровый милитаризм, его-то мы здесь и наблюдаем. Он зиждется на твердокаменной убежденности военных в их непреложном, естественном праве на общественное доминирование. Де факто подчиненное положение по отношению к ним как политиков, так и дипломатов, тем паче не имеющих за спиной действительной армейской службы, здесь в порядке вещей. И никого не удивляет. Ибо выше меченосцев только сам король, которому принесена их личная присяга. Или, вернее, он первый среди равных. Как там, у незабвенного Владимира Семеновича?

Мы браво и плотно сомкнули ряды,
Как пули в обойме, как карты в колоде.
Король среди нас! Мы горды.
Мы шествуем грозно при нашем народе…

Падайте лицами вниз, вниз, —

Вам это право дано:
Пред королем падайте ниц, —
В слякоть и грязь — все равно!

Все это понятно. Жаль, от такого понимания не легче. Но тут уж, как говорится: что выросло, то и выросло. Порожденная столетиями битв мудрость Сунь-Цзы, гласящая, что „самой великой из побед должна считаться та, ради которой не просвистело ни одной стрелы“, претит юнкерскому восприятию окружающего мира. В их головах все устроено иначе: „Враг должен знать, что он покорен. Вражду затевают политики, а заканчивают — солдаты. У каждого поколения должна быть собственная война…“

Конечно, на будущее остается надежда, что у здешней перспективной молодежи из военной элиты, у Зекта, Гофмана, Бауера и прочих, живость ума пока превалирует над костностью кастового сознания. Поэтому донести до них прописную истину о том, что с учетом перспектив, господство и лидерство вовсе не синонимы, наша важнейшая задача. Ибо известная нам история показала, что экзамен на ответственность за судьбы народов Европы немцы не сдали три раза. То, что бритты свой тест также провалили, не утешает…

Что касается забот неотложных, ребром вскочил один щекотливый вопрос: способны ли решиться господа-лампасоносцы на крайние меры для торпедирования нового курса во внешней политике своего сюзерена? Сиречь — на отстранение его от власти или даже на физическое устранение…»

* * *

Мраморный дворец, построенный во времена Фридриха Вильгельма II, которому дворцы его дядюшки — «Старого Фрица» представлялись слишком помпезными, к своему окончательному виду был приведен во времена царствования деда нынешнего кайзера. При Вильгельме I были достроены и окончательно отделаны боковые флигели, придавшие всему зданию в плане вид буквы «П», с закрытым с трех сторон внутренним двором. Посреди него бил небольшой, но многоструйный фонтан, в душный летний день дарящий живительную прохладу.

Сегодня его свежее, влажное дыхание, а иногда и холодные брызги, были как нельзя кстати. Жара стояла целый месяц, не знавшие кондиционеров дворцовые покои изрядно прокалились, и поэтому столы для торжественной трапезы были накрыты прямо здесь, во внутреннем дворе, под обширными полотняными тентами в «бранденбургскую» красно-белую полоску. И под их сенью прибытия гостей терпеливо ожидала прекрасная половина собранного по повелению кайзера общества, находящаяся в очевидном меньшинстве по отношению к обладателям шпор, усов и аксельбантов.