Берлин: тайная война по обе стороны границы

— Тебя знакомили со справкой по делу на этого беглеца?

Я ответил, что нет, наверное, в суете позабыли.

— Начальник приказал, чтобы ты завтра обязательно ознакомился с ней! — добавил Рамзаев.

Таким было мое первое знакомство с будущим заместителем председателя КГБ СССР, известным в последующем руководителем органов госбезопасности. В пятидесятые годы он возглавлял органы военной контрразведки в ГСВГ, и под его руководством мне предстояло прослужить много лет в ГДР. Но об этом позже. Первое впечатление — оно самое яркое. Что было, то было! Из жизни былого не выкинешь.

Читаю утром краткую справку:

«Гарифуллин Ахмед родился в 1933 году в Татарской АССР, по национальности татарин, образование начальное. В армию призван в июне 1952 года Березниковским горвоенкоматом, Пермской области.

Службу проходил в 133-м отдельном батальоне охраны Управления военного коменданта советского сектора г. Берлина. В августе 1953 года сбежал к американцам из караула суточного наряда по охране памятника «Победы» в Западном Берлине».

…Да, изменник-то оказывается земляк! Вот тебе и первый щелчок от советских людей, «меняющих свои убеждения»!

Уже первичные оперативные мероприятия по расследованию этого факта дезертирства показали возможную причастность к этому делу американской разведки. Этой акцией руководил некий Курт Голлин.

Не менее памятным для меня событием первых дней службы в Берлине явилась постановка на партийный учет.

Мы, сотрудники Особого отдела, состояли на партучете в политотделе коменданта советского сектора города Берлина. Само название «Комендатура советского сектора города Берлина» носило на себе определенный, уже исторический отпечаток, ореол славы нашей победы в прошедшей войне. На территории комендатуры тогда располагался зал, в котором маршал Жуков вместе с союзниками по антигитлеровской коалиции подписал акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. То есть, даже сама территория комендатуры была кусочком истории, символом победы советского народа. В комендатуру брали самых заслуженных и достойных участников войны, служить в ней было почетно. У немецкого населения Центральная комендатура в Берлине, несмотря на провозглашение республики в 1949 году, по-прежнему считалась высшим органом военно-административной власти на Востоке Германии.

Я, в то время еще совсем молодой военнослужащий, с душевным трепетом вошел в кабинет с исторической надписью «Политотдел штаба Управления военного коменданта советского сектора г. Берлина». Представился. Инструктор политотдела ознакомился с моими документами. Вижу на его лице недоумение, сменившееся явным недоверием:

— Как? Ты четыре года учился. Говоришь, что закончил военный институт и даже с отличием? И тебя выпустили не офицером, а сержантом? — подал мне чистый лист бумаги. — Пиши! Когда и за что тебя лишили офицерского звания, какие взыскания, выговоры были. Пиши все, как есть. Перед партией надо быть честным! А ты к тому же еще и особист!

Я безуспешно пытался разъяснить, что все мои слова — правда. Спохватившись сказал:

— Да вы спросите об этом моего начальника полковника Шаталова. Он подтвердит достоверность моих слов.

Услышал в ответ:

— Зачем нам твой Шаталов? Мы и сами разберемся! Я, несмотря на то, что окончил институт с отличием, ходил все еще сержантом, как и мои сокурсники из ПГУ. Сказалась организационная неразбериха в верхах осенью 1953 года, после смерти Сталина: снятие Берии и его арест в конце июня 1953 года, отсутствие законно утвержденного министра госбезопасности. Такова история, под колесами которой трещали человеческие судьбы. Кстати, первые офицерские звания «лейтенантов» пришли нам только в конце ноября 1953 года, через три с лишним месяца после окончания ВУЗа!

Инструктор политотдела предложил мне выйти в коридор и подождать его решения. Нас разделяла тонкая перегородка. Слышу разговор по телефону этого инструктора видимо с руководителем:

— У меня тут на приеме один «бериевец»… Да… Да. Он, видите ли, плетет тут мне, что учился четыре года… Нет… не гражданский, а окончил якобы четырехгодичный военный институт… Я так же думаю, что вранье!

Молчание. Он слушал указания собеседника. И снова:

— Да… так точно! Пошлем запросы, ну а затем вкатим ему по полной мерке… Да… слушаюсь!

Я не выдержал и, не дождавшись повторного приглашения в кабинет, вышел из двери с исторической табличкой «Политотдел штаба Управления военного коменданта советского сектора г. Берлина».

«Бериевец», да что у меня общего с Берией, почему я должен нести ответственность за его преступления?! Я пришел служить Родине, а тут выходит, что в глазах партии я являюсь соучастником Берии!