Берлин: тайная война по обе стороны границы

Из его искреннего объяснения следовало, что в тот день ход его мыслей в карауле был примерно следующий.

— Вот я закончил службу, был на границе с Западным Берлином. В нарядах, каждый день лицом к лицу со штуммовскими полицейскими. Вон у них на КПП какие шикарные будки для часовых оборудованы. Спросят меня земляки — как же жили эти штуммовцы? А я и не знаю.

У него созрела дерзкая мысль — навестить своего соседа с противоположной стороны и посмотреть, как же он устроился в своей будке. Погода стояла сырая и прохладная, а штуммовец, уютно укрывшись в будке, не показывался, видимо, сладко дремал. Назаров решил использовать ситуацию и осторожно прошел ничейную полосу. Подошел к будке. Полицейский действительно спал. Рассмотрел внутреннее убранство: столик, стул, термос, бутерброды. Чисто и тепло. Удовлетворив свое любопытство, хотел уже возвращаться (другого и в мыслях не было). Но дальше события пошли не по задуманному плану.

Полицейский очнулся, с ужасом увидел у себя под носом дуло русского автомата и солдата-богатыря. Но страх — страхом, а тревожную кнопку все же успел незаметно нажать. Назаров понял, что ситуация изменилась в худшую для него сторону. У полицейского карабин! А что, если полицейский при отходе выстрелит ему в спину? Ведь он сам нарушил границу, находится на чужой территории и подлежит задержанию. Попытался знаками объяснить полицейскому, чтобы тот сдал оружие, и вытеснил его из будки, чтобы лишить штуммовца доступа к винтовке.

В этот момент с воем сирены к месту события стремительно примчался джип английской военной полиции, с разгону проскочил будку и въехал на нейтральную полосу. Тут Назаров, видя уже нарушение наших рубежей, поднял автомат и объяснил знаками, что они сами нарушают нашу границу. Увидев русский автомат, направленный на них, англичане дружно подняли руки вверх. Назаров объяснял англичанам знаками, показывая шоферу-негру, чтобы тот взялся за руль и дал задний ход от нашей границы. Последний упрямо тряс головой, держал руки поднятыми и не понимал, что от него требуется. Сообразив наконец, он схватился за руль, дал резко задний ход, увозя английских полицейских в красных фуражках с поднятыми вверх руками. Дотошный фоторепортер, примчавшийся вслед за английским военным патрулем, успел сделать снимок.

Этот кадр: ствол русского автомата, трое англичан в джипе с поднятыми руками и штуммовский полицейский, сиротливо стоящий возле будки, — появился на страницах всех газет и журналов, издающихся в Западном Берлине. Мой земляк «с миром» ушел на свой пост, полицейский был в шоке от увиденного. Западная пресса бурлила, смакуя в деталях это событие.

Назаров на другой день честно изложил в объяснительной мотивы своего поступка. Они, естественно, перепроверялись. Но все подтвердило правдивость изложенного, и он уехал спокойно домой на родной Урал.

Это все были фрагменты хроники военно-исторических событий того времени. А оперативная работа продолжалась. Весь отдел напряженно работал над раскрытием причин измены Родине военнослужащего из охраны памятника «Победы» в Тиргартене. Возникали на «обводе» и другие вопросы. Например, поиск спрятанного оружия, брошенного пограничными полицейскими ГДР во время июньского путча 1953 года.

По пути в Берлин от Барсукова, в местечке Глинике, где стояла рота, охранявшая уже советский сектор Берлина, меня перехватил капитан Рожков, курировавший этот участок:

— Пойдем, есть сигнал!

Заехали в роту. Передает серый кусок оберточной бумаги:

— Читай!

На нем крупными буквами, явно старческой рукой, готическим шрифтом было написано: «Товарищи, будьте осторожны! Кулаки попрятали много оружия!» И дальше:

«Рот фронт!» Откуда это? В рапорте командира роты говорилось, что вчера, поздно вечером, солдату наружного поста эту записку передал неизвестный старик, который быстро ушел от поста в сторону дачных поселков. Рожков сообщил мне, что это — серьезный сигнал. Во время событий 17 июня 1953 года недалеко от Глинике стоял батальон немецких погранвойск, который разбежался, побросав оружие и снаряжение. Этот факт, известный нам, был одним из элементов обстановки на этом участке границы. Рожков сказал:

— Нужно искать заявителя. Придется в выходные поработать у меня вне графика (дело происходило в пятницу, и я уже навострился было отдохнуть в отделе в Берлине). А что ты остаешься у меня в отделе — я сам доложу руководству.

Из бесед с офицерами выяснилось, что дачный поселок (Laubenkolonie) занимает площадь около 5 квадратных километров, внутри имеются два ресторанчика, часть домов капитальная, есть большие сады. Пришли к выводу: придется искать мне. Других возможностей под рукой нет.

В субботу с утра я пошел знакомиться с поселком дачников. Посетил рестораны, попробовал яблоки, побывал на отдельных участках. Пожилых людей не заметил. С обеда — вновь по этому же маршруту. Видя мое бесцельное гуляние, хозяин дальнего ресторана, указав на сумку купленных на разных участках яблок, спросил — зачем я это делаю, в магазинах яблоки лучше, эти безвкусные.