Берроуз, который взорвался. Бит-поколение, постмодернизм, киберпанк и другие осколки

В «Пространстве мертвых дорог», пожалуй, самой линейной книге трилогии, Одри Карсонс превращается в Кима Карсонса, искусного cнайпера с Дикого Запада и предводителя банды юных стрелков. Помня наставление своего отца: «Держись подальше от попов, сынок. Нет у них никаких ключей. Все, что они могут тебе дать, – это ключи от сральника, а не от Царствия Божия. А еще поклянись мне, что никогда не будешь носить жетон блюстителя порядка»{569}, Ким противостоит всевозможным силам контроля; как в популярных гангстерских сагах, он движется вверх по криминальной лестнице, набирая влияние и силы в борьбе со своими врагами, чья «окончательная цель – уничтожить человеческий разум, притупить человеческие чувства и не дать человечеству выйти в космос»{570}. Как и в предыдущей части трилогии, в «ПМД» частная приключенческая история в какой-то момент превращается в глобальный гностический эпос, где отдельные капиталистические воротилы олицетворяют вирусный Контроль, а благородные преступники, исследующие древние тексты о Хасане ибн Саббахе, персонифицируют горизонтальное и сетевое Сопротивление, сражающееся против власти Слова и Времени за высвобождение творчества, безграничных мутаций и космических путешествий.

В предисловии к «ПМД» Берроуз пишет, что «в первом варианте эта книга называлась „Семейство Джонсонов“. „Семейство Джонсонов“ – это сленговое выражение начала века, означавшее бродяг и воров „в законе“, соблюдающих определенный кодекс поведения. „Джонсон“ никогда не забывает о своих обязательствах по отношению к ближним. Его слово крепко, и иметь с ним дело – одно удовольствие. „Джонсон“ не лезет в чужие дела. Он не из тех, кто везде сует свой нос и думает при этом, что всегда и во всем прав; он не скандалист. „Джонсон“ всегда поможет тому, кто в этом нуждается. Он не будет стоять в сторонке и смотреть, как кто-то тонет в реке или гибнет под обломками горящего автомобиля»{571}. Обыгрывая свою излюбленную манихейскую дихотомию на материале семейства Джонсонов – где на стороне добра и освобождения выступают Джонсоны, а на стороне зла и контроля – говнюки, как без лишних церемоний их называет Берроуз[50], – писатель совершает очередное путешествие во времени, примерно в середину 1920-х, когда он впервые читал одну из своих любимых книг «Вам не победить» Джека Блэка. Именно в ней и рассказана история семейства Джонсонов, этого вольного интернационала благородных преступников, Робин Гудов ХХ века{572}. (Замечу, что в сюжете о семействе Джонсонов Берроуз оказывается непоследователен в своей навязчивой мизогинии: прародительницей и своего рода командиршей всех Джонсонов оказывается Мэри Солонина{573}, женщина, то есть и Джонсоны – это в строгом смысле матриархат.)

Тайное знание Горного Старца – это знание о египетских Западных Землях{574}, и в одноименной, финальной книге трилогии эта метафора, попутно вбирающая в себя почти все линии и лейтмотивы двух предыдущих книг, приобретает окончательную, развернутую мистически-философскую форму, сплетенную до неразличимости с берроузовской автобиографией – ведь одним из главных героев книги, в котором то и дело отражаются все остальные герои последней трилогии (мы помним по «Голому завтраку»: «Вообще, герой один: и Бенвей, и Карл ‹…› и Ли – все они, разумеется, один человек»{575}), оказывается престарелый писатель Уильям Сьюард Холл, то есть, конечно же, сам Уильям Сьюард Берроуз.

То ли в фантазиях Холла, то ли в сокрытой реальности (а скорее всего и там и там, ибо все тут – одно) Ким Карсонс, как будто убитый в финале «ПМД», попадает в страну мертвых, где – под египетским именем Неферти – скитается в поисках Западных Земель, которые и есть ключ ко всем тайникам магической трилогии. «А теперь тебе предстоит отыскать путь в Западные Земли. И выяснить, при каких обстоятельствах они были созданы. В чем ошиблись египтяне, нагромождая пирамиды из своих вонючих мумий. И зачем им необходимо было сохранять физические тела»{576}.

На этом опасном пути – воображаемом для Холла, реальном для Неферти, но и наоборот – проводником служит на этот раз сам Хасан ибн Саббах, владеющий ключами от всех тайн-дверей. Смертный враг агентов венерианского заговора, «которым всегда присущи весьма характерные методы и цели. Их отличает антимагическая, авторитарная, догматическая настроенность. Они – смертельные враги тех, кому дорога магическая вселенная – спонтанная, непредсказуемая, живая. А они хотят видеть ее контролируемой, предсказуемой и мертвой»{577} (в общем, они говнюки) и лидер гностического сопротивления, Хасан ибн Саббах разгадал загадку египетского культа мертвых, открыв, что древнейший заговор сил Контроля состоял в ограничении творческих сил застывшими формами закона, ритуала, тела – в общем, мумии как отвердевшей, остановившейся, неразвивающейся жизни.