Берущий ветром (СИ)

В лошади он почти сразу же признал Попкерна, что всего четыре года назад был бодрым молодым и упитанным мерином известной инглезианской породы, а сейчас еле брел, низко склонив над дорогой голову, тяжело переставляя ноги с распухшими суставами. Сразу было видно, что Попкерн чем-то болен, какой-то неизвестной барону лошадиной болезнью, потому, что он был ужасно худ (реберные кости выпирали так, что на них можно было стирать белье), глаза мерина были тусклыми, а хвост его безвольно висел между задними ногами, позволяя огромным лесным оводам сидеть на костлявом крупе и справлять там свое кровавое пиршество. Кроме тяжелого состояния лошади, опытный хозяйский глаз Ошубы подметил еще следующие детали - отвратительное качество запряжки (подпруга была затянута так, что бедное животное едва ли могло глубоко вздохнуть, а чересседельник был наоборот еле затянут и уже сполз с лошадиной спины набок, сильно затрудняя движение и на каждом шагу ударяя ее по правой лопатке). И еще отсутствие подковы на задней правой ноге несчастного Попкерна, и почти полную стертость кожаной прокладки на его хомуте, все, все подмечали сейчас опытные хозяйские глаза (вот ведь - не ослепли они, выходит, от чтений разной вредной галиматьи, этого затхлого продукта столичных писучих бесов). Но главное - телега была нагружена не легким как пух и сухим сеном, а только что скошенной тяжелой травою. После даже беглого осмотра сомнений у барона не оставалось - эту лошадь убивали медленной смертью, уже, по-видимому, не принимая в расчеты возможное возвращение ее хозяина.

Ошуба сжал кулаки до похрустывания в суставах и довольно легкой для его комплекции поступью бросился к телеге. Обежав телегу справа, барон увидал свисающую сверху ногу в полосатой штанине, заправленной в очень приличный с виду и обильно смазанный свежим дегтем, сапог. "Ну ты посмотри, - со злобой подумал барон. - Какие они заводят себе сапоги, когда вокруг мрет моя ондатра! Когда выбиваются из сил мои бедные кони! И где это видано, чтоб на покосе и в сапогах? Разве заготовка кормов - это тебе кадрильные танцы какие-нибудь? Так вот какие развлечения они здесь устраивают, когда их хозяин страдает и мучается в столицах!"

Додумав эту мысль до конца, барон уловил слабое похрапывание, что доносилось сверху и больше не смог себя контролировать. Он ухватился обеими руками за скользкий от дегтя сапог и так сильно дернул за него, что свалил на землю Петруху Челубеева - одного из своих полевых работников и по совместительству младшего конюха.

Вот какие сейчас пошли у меня конюхи, думал барон, молотя тяжелыми кулаками по широкому Петрухиному лицу, и вот как они сейчас запрягают!

- Так ты впрягаешь моих коней сволочь!- звонким от злости голосом кричал Прохор Патроклович, замахиваясь на Петруху все шире и шире.- Да еще сырою травою грузишь мои телеги, собака! На, получай... от... меня... награду! На! На!

Петруха только мычал и хлопал глазами, было видно, что он ужасно перепуган и еще не совсем отошел со сна.

Со стороны эта сцена выглядела не только отвратительно, но еще и забавно, так как Петруха был как две капли воды похож на Прохора Патрокловича, только борода его была черной, а у хозяина рыжей, почти красной и седой больше чем на четверть (четыре года столицы точно не прошли ему даром). В общем, сейчас они были похожи на деревянную синхронную игрушку, только большого размера, которая вдруг ожила и теперь задвигалась, завозилась и хрипела сейчас в пыли.

Вскоре к месту события начали сбегаться усадебные бабы и девки, а потом туда прибежала и ключница Марфа - мать незадачливого и невезучего Петрухи.

- Батюшка, Прохор Патроклович!- кричала она.- Так ведь погодное предупреждение у нас! Вот и пришлось траву сырою с лугов вывозить, чтоб не попрела! А поучить его давно уже надо бы, а то совсем от рук отбился стервец! И водку хлыщет, и жениться на Матрене не хочет, а она уж брюхатая! Так его, батюшка! Вот так! Вот так!

Покрытые дегтем и кровавыми соплями кулаки уже скользили по Петрухиному лицу, не прилипали уже к нему так, как надо, а тут как раз Прохор Патроклович заметил еще одну телегу, что как раз проезжала под усадебной аркой. Эта телега была нагружена легчайшим сухим сеном, но не с горою, как положено, а только наполовину. Но даже несмотря на половинную загрузку ее едва влачила маленькая пегая кобылка и сверху не было видно возницы, а вожжи волочились за ней по земле и уже начинали опутывать ее задние ноги.

Прохор Патроклович оставил Петруху и бросился к этой телеге, уже предчувствуя, прозревая и видя своих работников насквозь своим верным хозяйским глазом. Он подбежал к телеге, налег на нее и опрокинул набок, вывернув оглобли из уключин и чуть не завалив вместе с нею несчастную пегую кобылку.

Из телеги вместе с сеном вывалилось двое пьяных до бесчувствия мужиков, один из которых был похож на Прохора Патрокловича до полного совпадения всех пропорций, только борода его была пегой.