Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Ты ведь уже думала о том, что это андроид, Тони. Андроиды считают себя живыми, но этот парень может легко имитировать свой интерес к тебе. Совсем недавно он стоял в компании Рейн, а ты так легко отдаешься его рукам, желая доверить свою жизнь. Сложенные рядом друг с другом пистолеты не говорят о безопасности детектива, от вида которого у босса вспыхивает стресс, но ты как маленькая девочка готова раствориться в чужих искусственных руках. Какая же ты глупая, Тони.

– Коннор, стой… – андроид покрывал ложбинку груди поцелуями, когда я, хмурясь от пульсаций в голове, попыталась остановить его легким толчком в грудь. Коннор не останавливался. Вряд ли у него вообще было это в планах.

Теплые настойчивые пальцы сжимали бедро с внутренней стороны, и тело отзывалось ответной готовностью принять в себя детектива. Но то был лишь позыв плоти, сама же я старалась отогнать шепот красной стены в голове, воспрянутую вместе с нестерпимой болью. Вспышки красного и белого рассыпались перед закрытыми глазами, комната перестала быть самой прекрасной на свете. Напротив: мне вновь стало не хватать воздуха, и, увы, это было связано с нарастающим шумом крови в голове.

Что скажет босс, увидев вас здесь? Этот человек доверяет тебе свою жизнь и просит быть лишь благоразумной, а ты в своих стремлениях почувствовать желание буквально плюешь в душу самому близкому на свете человеку. Единственному близкому. Коннор опасен. Ты сама признаешь его хищником, отдавая отчет о его нечестных играх с правительством, отдаешь отчет о том, что ни черта о нем не знаешь. Он может быть кем угодно, и не факт, что истинная его личность понравится тебе.

Не стоит этого делать, Тони. Не стоит. Это может быть умелый обман девианта, чувствующего раз за разом истерию твоего сердца. Будь рассудительной, не смей приближаться к нему слишком близко. Не надо… не смей…

– Пожалуйста, прекрати… хватит…

Коннор не слышал, или слышал, но старался не замечать. Я снова попыталась оттолкнуть от себя девианта, но желание не проявлять агрессию не давало применять силу в полной мере. Не говоря уже о рассыпающихся в голове искрах боли и очередным составом поезда в ушах. Тело больше не отзывалось на попытки Коннора подчинить меня, я терялась в окружении из-за пульсаций в голове. Золото в жилах сменилось обжигающей болью.

Его рука продвигалась все выше и выше, оттягивая момент прикосновения к женской плоти. Теплые мокрые губы на шее становились противными, и это чувство было продиктовано вспышками света перед глазами. Я ничего не видела, ничего не слышала. Только искры, шум и нашептывающий голос красной стены, что отчаянно пыталась удержать меня в своих рамках.

Тот, кто стоял за стеной, как всегда молчал.

Не стоит, Энтони, не надо. Лучше от этого не будет никому, не смей отвечать, не стоит, нельзя…

Мужские пальцы поднимались все выше… я все еще желала его почувствовать, скучала по терпкому золоту в сосудах, но сейчас внутри нарастала ярость и злость от пульсаций и нежелания девианта слышать меня.

Он опасен, Тони, не надо, не смей, не стоит, не смей, не смей, нельзя…

Я задыхалась, жалобно глотала воздух, хотя легкие с успехом выплевывали его наружу. Снующие из стороны в сторону ночные тени становились больше, зловеще, их вид пугал меня, и я могла лишь в ужасе озираться по сторонам, ожидая, что смерть вот-вот сцепит пальцы на моем плече. Андроид слышал бешеное биение сердца, однако наверняка воспринимал его, как последствие возбуждения. Я же в истерике старалась привстать на локтях. Боль от таких движений усилилась.

Я слишком долго играла с собственной жизнью. Слишком долго раскидывала свои силы и свое здоровье во все стороны, и каждый новый приступ был хуже предыдущего. Сегодня днем я буквально сжималась в комок на развалинах старого здания, а сейчас пытаюсь сжаться в комок под девиантом на обеденном лакированном столе. Но Коннора это не смущало. Детектив продолжал наращивать внутри меня ярость своими действиями.

Мужской руке больше не было куда двигаться. Большой палец дотронулся до черного белья, окончательно ввергнув меня в паническую атаку.

Не смей, не смей, не стоит, нельзя, НЕЛЬЗЯ!

– Я же сказала, хватит!

Прорычав это охрипшим голосом, я с завидной силой оттолкнула от себя ничего не понимающего детектива. Спуститься со стола оказалось не легкой затеей, но ноги все же нашли в себе силы, чтобы совершить этот резкий и быстрый маневр. Уже в следующую секунду дрожащие пальцы держали «малышку», и дуло ее было направлено на освещаемого луной Коннора.

Было больно. Очень больно. Я в быстром темпе отходила в сторону выхода, не спуская испуганных и злобных глаз с Коннора, который, кажется, не понимал причину смены поведения. Он щурился, всматривался в мое разозленное лицо, вновь держа ладони приподнятыми. То ли пытался успокоить, то ли желал показать свою беззащитность. Мне было все равно. Боль опускалась на меня ушатом ледяной воды, в ушах продолжал стоять гул. Как же билось тогда сердце… как же истерично бьется оно теперь, разнося по крови адский огонь.