Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Коннор стоял в отдалении за плечом Эмильды Рейн. Пока последняя улыбалась и хищно впивалась взором ярких зеленых глаз в Элайджу Камски, первый смотрел на меня. Белая рубашка была помята, галстук слегка расслаблен. Помню шероховатую матовую поверхность узкого лоскута черной ткани в своих пальцах, помню жесткость его волос, жар и требовательность языка на губах. Внутри снова поднимаются волны желания, я не могла оторвать от него глаз, пыталась запомнить каждую деталь этого прекрасного облика. Сознание вновь поддалось этой треклятой красной стене, как и тогда, на набережной. По телу блуждали мурашки от прикосновения теплых пальцев на запястье, биение пульса в руке отзывалось биением вен в висках. Чайка отчаянно кричала над нами, стараясь перебить шум речного ветра и разъезжающих по мосту Амбассадор машин, но я не слышала ни ее, ни чего-либо другого. Только мягкий мужской голос, спроектированный кем-то умелым для успешной интеграции с людьми. В темной комнате я вновь вслушивалась в его разгоряченные слова, с каждым произнесенным им фактом моей жизни все ближе подходила к краю бездны из страсти и искрящихся чувств. Этот голос был, как шелест ветра в еловом лесу. Как морской вечерний ветер перед прибоем, как шорох перелистывающихся страниц старой книги в руках книжного коллекционера. Мне нравилось слушать его, нравилось смотреть, и сейчас я покрываюсь мурашками под его тоскливым, но теплым взором карих глаз. Рядом с ним, как пламенным костром в уютном домашнем камине, что спасал замерзшие от уличного холода руки. Так тянет, так все просится… плевать мне, как именно он участвовал в моей жизни. Плевать на то, откуда детектив так много обо мне знает. Главное – ухватиться за единственное существо, что вызывает столь редкие для меня чувства, и больше не выпускать из рук.

Секунды визуального контакта казались вечностью. Перешептывания людей давили со всех сторон на мистера Камски, и пропускались мной мимо ушей. Пока босс и глава подразделения обменивались опасными взглядами, мы с Коннором буквально утопали в глазах друг друга. Я не понимала его чувств, но понимала своих. И потому с сожалением продолжала всматриваться в его облик, когда Камски вел меня на улицу прочь из здания. Вскоре Коннор скрылся за стеной. Вскоре охранник и руководитель в молчании провожали глазами мелькающие за автомобильным окном светящиеся бутики.

Я больше не была разъяренным хомячком, Камски больше не был заботливым боссом. Во мне плескалось сразу несколько терпких напитков из чувств вины перед Элайджей, страха перед Эмильдей Рейн и желанием перед Коннором.

Разве может существо с механизмами вместо органов и тириумом вместо крови вызывать такие гормональные скачки в организме, в который раз задалась вопросом я.

Да. Может.

Коннор смотрел, как некогда его создатель уводит Гойл прочь из здания в попытке скрыться от посторонних глаз. Оркестр был распущен каким-то мужчиной в сером клетчатом костюме и несуразно светлых ботинках, но детектив не спешил осматриваться по сторонам и уж тем более не спешил идентифицировать людей. В его системе прокручивались моменты уединения с бывшей напарницей и, хоть это были поистине прекрасные минуты, все же сожалел о несостоявшимся запланированном разговоре. Все пошло крахом. Еще прогнозируя реакцию Гойл, Коннор ожидал от нее непредсказуемых решений, по большей степени склоняясь к агрессии и страху от услышанных фактов из ее жизни. Но он не допускал мысли о том, что та пойдет на физический контакт, испытывая бешеную тахикардию от вдруг вспыхнувшей страсти. Как и не ожидал, что у самого едва не порушились все программы от первого прикосновения за весь месяц к женским губам.

Он должен был заставить ее вспомнить, а вместо этого почти что не воспользовался человеческой слабостью. Да, ему требовалось это ощутить так же сильно, как и самой Анне, но все же в какой-то степени обрадовался, что Гойл нацелила на него пистолет, охладив их совместный пыл. Это было бы неправильным: вот так поступить с девушкой, для которой он практически незнаком.

– Надеюсь, что ты сделал все правильно, – безучастно произнесла рядом стоящая Рейн, окончательно опустошив уже нагревшийся бокал. Ее взгляд бегал от одного человека к другому, и все они отвечали ей косыми испуганными взорами. Оно и не удивительно, подумала Эмильда. Люди всегда старались не смотреть ей в глаза, боясь встретить неестественный для человека холод и отчуждение. – Остается только ждать результатов.

– Если их не последует, – так же осматривая окружение, произнес андроид, – что будет тогда?

– Тогда я сожалею о твоей утрате, Коннор.

«Напарники» посмотрели друг на друга, и разница в их глазах была разительной. Эмильда смотрела без интереса, без какого-либо желания изъясняться. Коннор же требовал от нее ответа, встревоженно хмурясь.

Эмильда глубоко вздохнула, ощущая легкое разочарование от потребности пояснять детективу очевидные факты. Все же даже машины были не всегда смекалисты, раз одному из самых продвинутых прототипов приходилось разжевывать все досконально.