Бесчувственные. Игры разума (СИ)

— Передавайте привет детективу, Энтони, — он впервые за все время обратился по имени, возвышаясь горой со своими самоуверенно расправленными плечами. В следующее мгновение андроид скрылся в передней части самолета.

Я смотрела на черный галстук и не знала, как поступить. Матовая отблескивающая поверхность манила, предлагала дотронуться и снова вспомнить, с какой силой я тянула к себе детектива на холодном столе. Поторопился бы андроид со своей рукой под юбкой, и я бы отдалась ему прямо там, навсегда запомнив чувство трепета внизу живота от сладкой страсти. Мне было бы абсолютно наплевать на то, что будет после, даже вчера в постели я не задумывалась на вопросы из разряда «как мне потом смотреть ему в глаза». Отказ девианта повлек за собой куда большие проблемы. Теперь я не могу смотреть в глаза самой себе, и это было куда хуже, чем не смочь смотреть в глаза детективу.

Мне хотелось испытать шероховатости черной ткани рецепторами кожи вновь. Воспоминания о щетине на щеке и требовательности языка детектива были черно-белыми, мрачными. Состоялось бы то, в чем я так нуждалась — и все эти воспоминания имели яркий сине-красный характер, но сейчас они были тусклыми из-за угнетающего чувства собственной никчемности. Потому, опасливо взяв галстук, я с силой зашвырнула его в сторону хвостовой части. Черная ткань бесшумно ударилась о мягкую стену самолета и скрылась где-то за барным столом.

Я знаю, сейчас на меня смотрят два серых глаза, и принадлежат они не мистеру Камски, что продолжал видеть сны под звуки музыки в наушниках. Ричард наверняка стоял за стенкой в тени и желал увидеть в моем поведении новые отклонения. Даже наверняка воображал, как я спрячу галстук в отсек пояса, предварительно с тоской пожамкав его в руках. Нет. Я отбросила от себя вызывающий истерию мужской аксессуар, и причиной тому были не серые глаза андроида. Причиной было упоминание о моей же легкомысленности и непотребности, на которую неосознанно намекнул детектив в постели.

«Это не правильно», с тоской пронеслось в глубине сознания. Слова подхватывались шепотом второй личности, и говорил он эти слова иначе. Скорбно, умоляюще, точно с намеком на мое неверное восприятие. Вторая «Я» говорила о том, что слова были сказаны в желании помочь, уберечь от беды, но мое истерзанное вечным одиночеством эго, что вдруг стало считать детектива своей собственностью, восприняло его отказ слишком болезненно и не в том ключе, в каком должно было принять. Он ведь не желал мне зла, я была уверена в этом с самого начала… но все же не могла на него не злиться и не ненавидеть за потушенный пожар, за отдернутую руку помощи, в которой я нуждалась больше всего на свете.

Даже прошлое стало не таким значимым, как то, что происходило вчера в номере. Детектив с карими глубокими глазами удивленно шептал о том, что я ничего не помню, и я же заверяла его в неважности жизни «До», ставя самого андроида на несколько ступеней выше себя самой. Так оно и было. Ощутив один раз способность чувствовать и любить, пусть даже необоснованно и незнакомого мне создания, я пыталась ухватиться за этот шанс всеми силами. Но получила отказ и теперь вынуждена самоуничтожаться, хороня желание еще кому-либо раскрывать свою душу под воспоминания о биении искусственного сердца.

Оно не должно биться. У андроидов нет пульса. Так почему же оно билось, детектив?

Приезд в дом Камски проходил молча. Мы все были словно в трауре: мистер Камски отчужденно и сонливо втыкал в телефон; Ричард рядом с водителем смотрел за окно, пряча от наших взоров диод; я снова погрузилась в механический сон, держа руку на револьвере в готовности уничтожить любого. Нанятый мной водитель слушал какую-то забористую поп-песню, однако неловко смотря на нас, удрученных, поспешно вырубил радио. Теперь шум салона прерывал только ветер из опущенного самим мистером Камски окна. Ему не нравилось отсутствие в моем поведении привычных особенностей, и потому он создавал их сам для успокоения своей души.

Хлоя в синем платье встретила нас как всегда учтиво, с улыбкой на изящном молодом лице. Наше прибытие знаменовалось девятью часами утра, и я было предприняла попытку убедить Камски вздремнуть, как тот поспешно отказался от заманчивой идеи. Мужчина изъявил желание уединиться с машинами в подвале для запланированной диагностики, благо я все же убедила его дать Хлое возможность приготовить нам завтрак. Сам Камски от трапезы отказался, но мне дал время на возможность насладиться кулинарными способностями девушки-андроида. Ричард исчез с поля зрения сразу, как только вошел в дом. Куда машина молчаливо устремилась, меня не волновало. Я лишь злобно проводила спину андроида за соседнюю стену, убеждаясь в том, что тот ушел в другом от Камски направлении.