Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Мне было стыдно. И страшно. Подаренная Дорианом (а может, и самим Камски) биография заставляла холодно вспоминать о людях, которые якобы оставили меня на пороге сиротского приюта, несколько дней назад я и вовсе в крови и в боли желала отправиться наконец в ад, чтобы помахать ручками родственничкам. Но оказалось, что никто не оставлял меня в приюте. Никто не жалел времени на воспитание ребенка, судя по изречениям Камски – никто не жалел времени и на рождение мне брата или сестры. А я ведь даже и не помню их лиц… имена казались мне чуждыми, чего уж говорить о проскочившем русском акценте в имени матери, которое произнес босс. Меня любили, возможно, даже старались дать все самое лучшее. Я обрела семью всего час назад, и тут же потеряла ее из-за вкрадчивого извиняющегося тона Элайджи.

Смерив пламя отчаяния внутри, я выпрямилась и расправила плечи. На лице все еще блуждали огоньки сожаления и скорби от услышанного, однако я все же продолжила разговаривать с боссом, не отворачиваясь от стены. Смотреть в его глаза мне не хотелось.

– Расскажи, как это было, – беззлобно, но с давлением спросила я. Босс, стоя в метре, между тем наполнял второй бокал виски, при этом не допив свой. – Как я согласилась на такое.

Бокал был сунут мне в руку, и я, туманно окинув содержимое взором, потеряно посмотрела в лицо босса. Камски вскинул брови и качнул головой, мол, выпей, полегчает. Сам же мужчина, не сводя с меня прикрытого взгляда, отпил из своего стакана.

Что ж, превратим ток-шоу ложного медиума на драматическое кино с типичным поведением клишированных героев. Не долго думая, я залпом отправила алкоголь в горло. Жидкость обжигала слизистую, глаза от такого резкого порыва наполнились слезами. Отставив бокал, я зажмурилась и прикрыла рот с носом плотно утянутым экипировкой запястьем. Запах крови и тириума продолжал сочиться из темной ткани.

– Ты пришла к моему дому ночью, – босс от созерцания столь резкого порыва усмехнулся, но не так, как обычно усмехаются в хорошем расположении духа. Смешок был тихим, понимающим. В следующее мгновение слова Камски были слегка приглушенными из-за оставшегося рядом с губами бокала. – Потерянная и уставшая.

Мужчина вдруг замолк, убрав бокал и направив взор мне в ноги. Я же все старалась смирить учащенное дыхание, сбившееся от едва успокоившейся истерики и тяжелой порции алкоголя. Слезы, однако, наворачиваться не переставали.

– Я помню, в каком состоянии были твои кроссовки, – очередной отчужденный смешок. – Был сильный дождь и ты, видимо, прошла не один квартал. Я хотел предложить тебе дождаться утра, но ты настояла на немедленном вмешательстве. Иначе, как состояние аффекта я не мог это расценить.

– И ты, конечно же, с радостью воспользовался ситуацией, – с легким укором взглянула я на мужчину. Лицо того окрасила фальшиво-виноватая улыбка, говорящая «ну извини, ты меня знаешь, в этом весь я».

– Ты просила о помощи, Энтони. Я ее тебе оказал. Хоть и не скрывал, что имею от этого собственную выгоду.

Протерев разгоряченное лицо руками, я уже не так напряжено наблюдала за тем, как Элайджа возвращается в свое кресло. Его стакан все еще был полон виски, и это на долю секунды заставило меня почувствовать себя стыдливо. Мой-то бокал был опустошен в считанное время, пока этот мужчина блаженно растягивал успокаивающий нервы напиток. Мои, правда, алкоголь так и не успокоил, пусть я больше и не ощущала себя так потеряно в ворохе свалившейся информации.

Женский силуэт больше не показывал своей уверенности и стойкости, не было и потребности оправдать экипировку «родного» подразделения. Плечи осунулись, грудная клетка больше не дышала прерывисто. Я испытывала легкий голод, все еще время от времени содрогалась всем телом, однако внутри чувствовала необоснованное смирение. Оставалось выяснить только одно: причину, по которой Анна не смогла найти иного выхода.

– А что же с автокатастрофой? – желудок ныл, впервые за долгое время напоминая о себе. Я под наблюдательный взор Камски отправила в себя новую порцию алкоголя, сощурившись уже не с таким отвращением. – Ее не было?

– Почему же. Была. Только попала в нее не ты.

Андроид за уже на половину осыпавшейся красной стеной резко замер. Его руки сжимались в кулаки точно так же, как руки стоящего за спиной воображаемого детектива. Прекрасный облик продолжит сопровождать меня на протяжении долгих лет и по необъяснимым мне причинам будет грозно метать взоры в возвышающегося рядом босса. Все верно. Пока я не собиралась уходить от Камски. Мне все равно некуда идти.

– Кто-то очень близкий, – обреченно глядя в темную стену, спросила я, – не так ли?

Ответа не последовало. Те маленькие кусочки, что остались в бокале босса от кубиков льда, теперь слегка скрипели о стеклянные стенки. Элайджа Камски сделал несколько глотков, заставив движением вздернутой руки скрипеть кожу сиденья.

– Он мертв?

Я и так знала ответ на вопрос. Лишь желала окончательно поставить точку над всеми «и», закрыв тему душевных страданий и Анны, и меня.