Беседа с богом странствий

Вернувшись на мостовую, я обернулся и ещё раз бросил взгляд на развалины. Ствол каштана, который я наконец рассмотрел, придавленный обвалившейся шиферной крышей, стоял наклонившись, прикрыв собой рояль. Я не мог оторвать глаз от искалеченного рояля, валявшегося в густом бурьяне, от рояля, хранившего не ведомые никому звуки со времени того самого землетрясения…

Сказки о тигре

Однажды вечером под Новый год отец, обняв своего пятилетнего сына, сидел с ним у жаровни.

Сын. Папа, расскажи мне что-нибудь!

Отец. Что тебе рассказать?

Сын. Что хочешь… хорошо бы о тигре.

Отец. Рассказать о тигре? Просто даже не знаю, что тебе и рассказать о тигре.

Сын. Всё равно что, но расскажи о тигре.

Отец. Рассказать о тигре… Ну, так и быть, расскажу о тигре. Давным-давно в Корее один солдат-трубач напился водки, опьянел и лёг спать на горной дороге. Вдруг он почувствовал на лице что-то мокрое и, ничего не понимая, открыл глаза: огромный тигр мокрым кончиком хвоста водил по его лицу.

Сын. Зачем это?

Отец. Видишь ли, солдат был пьян, а тигр решил съесть его только после того, как улетучится противный запах водки.

Сын. Что же потом?

Отец. Солдат набрался духу и изо всех сил всадил тигру в зад трубу. Тигр ошалел от боли и побежал в город.

Сын. Он не умер?

Отец. Вбежав в город, тигр умер. Но пока он не умер, труба всё время издавала жалобные звуки.

Сын (смеётся). А солдат-трубач?

Отец. Солдата-трубача все очень хвалили, и он получил награду за укрощение тигра… Ну вот и всё.

Сын. Неинтересно. Расскажи ещё что-нибудь.

Отец. Но теперь уже не о тигре.

Сын. Нет, и теперь тоже о тигре.

Отец. Нельзя же рассказывать об одних только тиграх! Так что ж тебе рассказать?.. Ну ладно, расскажу ещё одну историю. Это тоже произошло в Корее. Однажды охотник пошёл в горы и вдруг видит – внизу, в долине, тигр.

Сын. Большой тигр?

Отец. Да, огромный тигр. О, какая прекрасная добыча, подумал охотник и быстро зарядил ружьё.

Сын. И убил?

Отец. Только он собрался убить его, как тигр, напрягшись, взметнулся к высоченному утёсу, однако, прыгнув высоко вверх, не долетел до вершины и упал на землю.

Сын. Что же потом?

Отец. Тигр вернулся на старое место и снова попытался вспрыгнуть на высоченный утёс.

Сын. На этот раз ему это удалось, да?

Отец. Нет, он и на этот раз упал. И тогда, поджав от стыда свой длинный хвост, он тихонько ушёл куда-то.

Сын. Значит, тигра охотник так и не убил?

Отец. У него был такой жалкий вид, ну точь-в-точь как у человека; охотник пожалел его и не стал стрелять.

Сын. Плохая сказка. Расскажи мне ещё что-нибудь о тигре.

Отец. Ещё? Лучше я расскажу тебе о коте. О коте в сапогах.

Сын. Нет, расскажи ещё о тигре.

Отец. Ну что ж, ничего не поделаешь… Давным-давно жил огромный тигр, и у него было трое тигрят. Как только заходило солнце, он начинал играть с тигрятами, а ночью они забирались в пещеру и спали… Ох, да ты уже спишь.

Сын (сонно). Ну?

Отец. Но однажды осенью, когда уже село солнце, тигра поразила стрела охотника, и он, умирая, с трудом добрался до пещеры. Трое тигрят, ничего не подозревая, шаловливо бросились к нему. И тигр стал, как обычно, играть с ними, прыгая на них, отскакивая. А ночью они, как обычно, забрались в пещеру и заснули. На рассвете тигр лёг со своими тигрятами и умер. Тигрята были в отчаянии… Что, не спишь ещё?

Сын спит и ничего не отвечает.

Отец. Есть кто-нибудь там? Он уже заснул.

Слышится голос из дальней комнаты: «Сейчас, минуточку».

Шалаш для роженицы

Пришёл мужчина с нарезанным на реке тростником и покрыл крышу шалаша, где должна была рожать женщина. Потом ушёл обратно к реке и, опустившись на колени, обратился с молитвой к богине Аматэрасу о ниспослании счастья матери и ребёнку.

Под вечер женщина вышла из шалаша и пришла к мужчине, всё ещё сидевшему в зарослях тростника.

Она сказала ему:

– Приходи ко мне на седьмой день. И тогда я покажу тебе ребёнка.

Мужчине хотелось увидеть ребёнка как можно скорее, но он, как и подобает отцу, покорно повиновался просьбе женщины.

Солнце зашло. Мужчина сел в лодку-долблёнку, стоявшую в зарослях тростника, и грустно поплыл в деревню, в низовья реки.

Однако, когда он вернулся в деревню, ему стало невмоготу ждать целых семь дней.

Тогда он решил каждый день снимать по одной из семи магатам, висевших у него на шее. Этот рост количества снятых магатам должен был стать его единственным утешением.

Изо дня в день солнце восходило на востоке и садилось на западе. И каждый день висевшие у него на шее магатамы уменьшались на одну. Но на шестой день терпению мужчины пришёл конец.

Вечером, оставив в зарослях тростника свою лодку-долблёнку, он тайком направился к шалашу роженицы.

Он подошёл к нему – внутри было так тихо, будто там не было ни живой души. Лишь струилось тепло от покрывавшего крышу тростника, залитого осенним солнцем.

Мужчина тихонько приоткрыл дверь.

На ложе, покрытом листьями тростника, казалось, что-то шевелится – наверное, ребёнок.

Мужчина прошёл чуть вперёд и с опаской наклонился над ложем.

Вот тут-то это и случилось. Речная вода, точно испугавшись страшного крика, колыхнула тростник.