Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров

сяц. Был уже такой развал! Опробованный коллектив авторов распался.

Но надо сказать, что журнал держался до последнего номера. Мы все со-

блюдали,  все  тщательно  проверяли,  редакторские  правки  –  все  мы  это

делали. И до последнего номера он был хорош. Я вообще очень уважаю

Валентина  Петровича,  склоняюсь  перед  его  героическим  терпением.

А когда стало понятно, что не будет ничего…

Ю. К.: То  есть  он  спасает  журнал,  выбивает  деньги.  Такой  был

подвиг.

364

М. Н.: А  он  вообще  человек  был  очень  героический,  порядочный,

который никогда не будет говорить об этом, кому-то рассказывать, брать

себе в заслугу – никогда не будет. Он в высшей степени порядочный, до-

стойный человек. Я никогда не слышала от него всяких заспинных раз-

говоров, хотя в литературе это не редкость, вот просто никогда. Надо ска-

зать, что мы с ним две книги сделали. Он очень добрый человек. Он очень

семейный человек. Человек очень надежный. Хороший человек.

Ю. К.: То есть ты где-то с 98-го года ушла.

М. Н.: Да где-то с 97-го.

Ю. К.: Миша, мой сын, пошел где-то с 98-го, значит, ты в 98-м ушла.

М. Н.: Потому что, сколько можно работать. Работать столько нель-

зя – это неприлично.

Ю. К.: Нет, ну, если ты хочешь работать, то зачем уходить.

М. Н.: Нет, я хочу как раз не работать. Я всегда прекрасно понимала,

что я могу работать где угодно, делать что угодно. Но, понимаешь, я всю

жизнь работала настолько много – но это же ужасно! Потому что зарплата

моя в библиотеке была где-то 75. И, наконец, 120 – это был предел. Мне

же этого хватало для того, чтобы моя семья была сытая на уровне хлеб,

сахар, картошка.

Если  говорить  о  магическо-мистической  стороне  моей  жизни,  то

это интересно. А если о реально-бытовом раскладе, то я всю жизнь была

с  семьей, которая болела и умирала. Это была моя главная работа, забота

и занятость.

Я человек достаточно сумасшедший. Чем отличаюсь, я тебе скажу:

полным отсутствием честолюбия, тщеславия и даже какого-то самолю-

бия, это плохо. Это не есть хорошо. Чего нет, того нет. Но с другой сторо-

ны, я только Богу благодарна, потому что та судьба, которая мне выпала,

если бы у меня еще и тщеславие было – что бы со мной было!

Ю. К.: Вот мы и побеседовали с тобой… Ровно три месяца. Думаю…

Нет, уверен, что это не конец, не финал. Спасибо тебе, Майя. И прости,

если я сделал или сболтнул что-то не так. Спасибо и вам, девочки: тебе,

Лена [Шаронова], тебе, Лена [Дуреко]. Без вас нам было бы здесь темно,

неуютно и голодно. Знаю, что это 50 часов прошли для нас не напрасно.

Майя Петровна не даст соврать, что, когда говорят друзья, – даже ангел

прислушивается. А он здесь есть. Тот самый, который обитал здесь при

Бажове.

Поэт майя никулина103

Поэзия  –  явление  повсеместное,  постоянное,  вечное.  Она  присут-

ствует в потаенном виде во всем и во всех. Поэзия – сущность природная,

космическая; красота не больна востребованностью: водопад знает, что

он величественно красив, мощен, звучен; минерал понимает, что прекра-

сен и обладает огромным запасом геологической памяти; лес совершенен

своей совокупностью разных пород деревьев, рек, озер, гор, долин и про-

пастей; животное осознает свою силу и красоту (лось, медведь, волк!).

В этом мире, на земле, все – поэзия. И все обладает своим языком. Языки

природы, эстетика природы, ее этика – вещи абсолютно божественные.

Человек совместил в себе все виды природной силы, красоты и духа. Че-

ловек учится языкам природы, потому что он познает себя и мир и по-

тому что он хочет запомнить себя в этом мире, на своей земле под своим

небом. Человек щедр. И он становится толмачом природы, переводчиком

и соединителем всех (или многих, или немногих, или некоторых) языков

в один – в свой человеческий язык. Поэт – переводчик, толмач иноязыч-

ного, но родного мира, и одновременно он – творец, или со-творец при-

роды (в идеале, конечно; в жизни оказывается все далеко не так: чаще

он разрушитель). Красота, прекрасное и ужасное, ждет своего имени, не

языкового,  но  иного,  более  точного,  ясного  и  большого.  Имени  перво-

го своего. Первичного. Природа создает людей и ждет появления среди

них такого номинатора, дарителя имени – поэта. Природа и «появляет»,

и проявляет его, и он, опираясь на воздух культуры, словесности, – на

воздух, сгущенный вибрацией и дрожью душевной, – напрягает горло и

начинает молвить. Дивно и чýдно молвить. Молвить, восклицать, плакать

и петь.

Поэзия на Урале, поэзия в ее широком природном смысле, была всег-

да. И есть. Наш гениальный Бажов слушал ее и слышал. И записывал.

103 Очерк  является  частью  книги  «Поэты  Урала»,  написанной  Ю. В. Казариным  по

заказу Министерства культуры и туризма Свердловской области.

366

Бажов – первый поэт. Поэт природный. Его не очень заботила литература,

потому что он был весь в поэзии.

Литературное стихотворчество на Урале – явление не очень старин-

ное, но всегда обусловленное социальностью (в узком, вульгарно-праг-

матическом спектре), идеологией, государственным заказом (в большей