Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров

Вниз головой.

Жалкого праха

Теплый комок,

Ласковой птахи

Вечный урок.

Что же ты вперил

Очи в нее,

Словно поверил

В сердце свое?

Водишь руками –

Крыша, окно,

Дерево, камень, –

Точно, оно.

Дерево, камень,

Истина, дом…

Маленький ангел

С пестрым крылом.

Все поэтические письма и послания Майи Никулиной к неизвест-

ным лицам представляют собой стихотворения, характеризующиеся по-

413

вышенной  энигматичностью.  Интимная  природа  таких  текстов  Майи

Никулиной  силою  ее  таланта  и  абсолютного  любовного  слуха,  зрения

и интуиции чудесным образом превращаются в природу и характер ин-

тимных (не в бытовом, но онтологическом смысле) отношений с миром.

Поэтическая интимность Майи Никулиной – онтологична насквозь: боль

персональная становится болью воздуха, земли и всего на свете. Стихот-

ворение  о  птице-«маленьком  ангеле  с  пестрым  крылом»  (соловей?  пе-

ночка? одна из 40 разновидностей овсянок?) выражает прежде всего то

место, и ту почти пустоту («в голом саду»), которые остались после ухода

времени. Утрата времени. Утраченное время. Стихи мужественные, пря-

мые и честные о том, чего уже не может быть; без каких-либо фантазий

о том, могло бы  это быть, и о том,  как бы  это было. Это – значит лю-

бовь. Это – значит жизнь. Это – значит судьба. Птичка поет: не судьба.

 Несудьба.

Майя Никулина – человек земной, а поэт – небесно-земной. И мор-

ской. И степной. И горный. Как человек и как поэт Майя Никулина (я это

знаю)  всегда  чувствует  и  крепит,  и  осуществляет  внутреннюю  связь

с теми, кто ей дорог. Поэтому Седьмое письмо («Птичка запела…») – это

прежде  всего  внутренний  монолог,  который  должен  быть  обязательно,

непременно услышан адресатом. Это не мистика и не парапсихология,

и не ясновидение, и не колдовство (хотя… это – и то, и другое, и третье,

и остальное отчасти), это – прямая, непосредственная ментальная связь

поэта с поэтом (не телепатия, а куда мощнее, непредвиденнее и постоян-

нее). (Признаюсь: мы с Майей Никулиной снимся друг другу. Почему –

другой вопрос. Но снимся. Объяснений много. Но главное – наличие той

самой вибрационной связи (поэт всегда чувствует другого поэта, где бы

он ни был: Гандлевский в Москве, Кублановский в Сорбонне, Верников

в Екатеринбурге, Леонтьев в Санкт-Петербурге и т. д.), связи, которая то

усиливается, укрепляется, то ослабевает, но  пребывает неразрывно по-

стоянной. Однажды мы с Майей приснились друг к другу в одну и ту же

ночь. И вот – ей посвященные стихи – по этому странному для всех и

обычному для нас поводу.)

М. Никулиной

Так холодно, что снится

Сама себе синица,

И это снится мне…

Так холодно во сне –

Чужом, большом, громоздком, –

Что вспыхивает мозгом

Воздушный шар зимы.

414

Где пара мыслей – мы:

Синица и прохожий,

На дерево похожий,

Растущее из тьмы,

А на плече – синица,

Которой бездна снится,

Которой снимся мы…

Стихи без посвящений, но посвященные конкретному лицу – самые

загадочные, и частная загадка у Майи Никулиной всегда превышает свой

уровень  неопределенности  и  превращается  в  онтологическую  (бытий-

ную) энигматичность.

Повторю:  поэтическое  мышление  Майи  Никулиной  разнообраз-

но, и цикличность – не единственный способ поэтического погружения

в мир и поэтического освобождения от персональной гравитации, при-

тяженности к какому-либо предмету.

Майя Никулина – поэт. Истинный поэт. Но как крупная личность,

как большой человек она умеет совмещать поэтическое, литературное за-

творничество (хотя бы на час, на день, на неделю) с социальной актив-

ностью. Майя Петровна никогда не отказывается кому-либо помочь, не

избегает публичных выступлений (которые она, прямо скажу, не очень

любит),  постоянно  сотрудничает  с  Музеем  писателей  Урала,  вообще

с музеями, с библиотеками, школами, с Домом писателя, СМИ и т. д.

Сама Майя Никулина, говоря о Решетове, невольно автоидентифи-

цируется  и  дает  определение  творческому  поведению  (и  своему  тоже)

поэта, литератора, вообще человека: «Единственный способ жить – это

быть самим собой, иначе не стоит и начинать. Жить самостоятельно труд-

но всегда, безупречная самостоятельность – редкость, удел посвященных,

тайна». И опять о Решетове, но и о себе: «Никогда не требовал особого

отношения к себе, не унижался до сведения счетов, не обижался на вре-

мя, родину и народ, понимал, что за отрицанием всегда стоит невежество,

не кичился ни своим даром, ни своими утратами, говорил то, что думал,

делал так, как говорил… Человек на все времена – всегда человек не ко

времени…».

И  здесь  оказывается  крайне  интересным  следующее:  гений  –  яв-

ление, состояние и процесс, имеющие дуалистический характер. Двой-

ственность  (для  Майи  Никулиной  вообще  множественность)  и  спасает

(одно поддерживает второе), и позволяет действовать без интервалов и

перерывов вечно, – конечно, в рамках своей человеческой бесконечности,

вечности и беспредельности. Майя Никулина является «человеком на все

времена» (это бесспорно) и одновременно «человеком не ко времени»:

415

ее стихи пока страной (всей страной) не востребованы – они не ко време-

ни; но ее поэзия на все времена, как и главные ее работы, исполненные