Беседы с Майей Никулиной: 15 вечеров

Подлинная поэзия – явление редкое, но абсолютно мощное, подвиж-

ное  и  динамичное,  то  есть  повсеместное.  Стихи,  созданные  истинным

поэтом, существуют в особом состоянии времени и пространства, в кото-

ром не время проверяет речь на прочность (разрушает, стирает из памяти

или  продлевает  жизнь  поэтического  слова),  а  наоборот,  язык  и  музыка

поэта возбуждают во времени и позволяют в нем существовать на равных

и прошлому, и будущему, и настоящему. Поэзия Майи Никулиной – под-

линна, и это очевидно, т. к. стихи ее с годами и десятилетиями становятся

все чище, глубже и непостижимее. Они хорошеют, как чудесным образом

рожденный камень, оглаживаемый ветром, солнцем и водой: его прозрач-

428

ная непроницаемость и есть та самая красота, которая одновременно и

мучает, и обещает бессмертие.

Майя Никулина – поэт природный, поэт по определению, поэт как

таковой. Ее книги – библиографическая редкость, и не потому, что ти-

ражи не стотысячные, а потому, что, слава Богу, есть в России читатель

стихов,  читатель  как  со-автор,  со-творец,  читатель  –  со-поэт.  Названия

поэтических книг Майи Никулиной точны и вполне адекватны ее трие-

диной судьбе поэта, писателя-мыслителя и женщины: «Мой дом и сад»

(1969),  «Имена»  (1979),  «Душа  права»  (1983),  «Колея»  (1983),  «Бабья

трава» (1987) и тоненький сборничек избранного «Стихи» (2002), – про-

странство внутреннее внешнее именуется и становится частью времени

усилием и правотой души, судьбы и слова поэта.

Поэтическое  поколение,  к  которому  по  возрасту  принадлежит

М. Никулина, решало задачу не уцелеть биологически и ментально, как

предыдущее поколение поэтов, рожденных в начале ХХ века, а сохранить

традиции  поэтической  культуры  и  дать  им  возможность  дальнейшего

если не развития, то существования. Стихи Алексея Решетова, Геннадия

Русакова и Майи Никулиной – это не просто образцы замечательной по-

эзии, это прежде всего череда языковых и этико-эстетических поступков,

противоречащих  социальному  ужасу  времени  и  гармонично  входящих

в  общий  и  неудержимый  поток  русской  культуры.  Поколению  поэтов,

рожденных в 1937 свинцовом году, присущ особый тип творческого по-

ведения: тихая и твердая прямота слова и взгляда, истинная скромность

и  наличие  огромного  объема  поэтической  и  вообще  культурной  энер-

гии, которая тратилась не столько на самозащиту, сколько на сохранение

возможности создавать и творить себе и тем, кто будет рожден в 40-х и

50-х годах ХХ в.

Дом  Майи  Никулиной  в  60–80 гг.  ХХ  века  стал  в  Свердловске

неофициальным  центром  культуры,  литературной  учебы,  философ-

ских,  исторических,  филологических,  переводческих  и  иных  штудий.

М. Никулина буквально вырастила и воспитала не одного литератора,

писателя и поэта: в разные годы в ее доме дневали и ночевали такие

талантливые люди, как А. Комлев, С. Кабаков, Е. Касимов, А. Громов,

В. Смирнов, А. Танцырев (Сафронов), В. Мухачёв, А. Верников, А. Ка-

лужский, И. Богданов, В. Месяц, Е. Туренко и многие другие. Именно

в доме Майи Никулиной я, в то время студент-филолог, впервые прочи-

тал Пастернака, Ахматову, Тарковского и Бродского (чаще – с папирос-

ной бумаги, пятый-шестой  экземпляр машинописной копии), а также то

ли  полуразрешенных,  то  ли  полузапрещенных  Хлебникова,  Мандель-

штама, раннего Заболоцкого, Ходасевича и тончайшего, ироничного и

429

прямодушного,  до  сих  пор  недооцененного  литературоведческой  на-

укой  Игоря  Северянина.  Великолепная  библиотека  Майи  Никулиной

с редкими для советской эпохи книгами и первоизданиями, старинные

вещи, попавшие в ХХ век из Древней Греции, из Крыма, древнегрече-

ской Колымы (никулинская номинация), из другого времени-простран-

ства,  бывшего  Майе  Никулиной  родным;  редкие,  удивительные  люди

(ученейший Константин Мамаев, серебряный голос России (так назы-

вала поэта сама хозяйка), Алексей Решетов, добрейший и мудрый Марк

Рыжков и др.) и разговоры, разговоры, разговоры, чтение вслух – хором

и поодиночке – стихов и прозы, пение песен (чего стоят только казачьи

речитативы Димы Месяца!) – все это и была страна, моя страна, наша

Россия – настоящая, подлинная, – с памятью исторической и культур-

ной, с гордостью за прошлое и болью за настоящее, а главное – с на-

деждой на будущее. Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что

Майя Никулина как поэт и человек в 70–80-е гг. ХХ века бескорыстно,

твердо  и  вполне  открыто  (что,  следует  заметить,  в  те  поры  было  не-

безопасно) спасала и спасла добрую часть современной литературной

жизни Екатеринбурга и Урала.

Майя Никулина родилась в Свердловске, в семье лесного инженера,

в которой хранились и оберегались незыблемые константы дворянской

и интеллигентской культуры. Детство поэта проходило в доме, располо-

женном недалеко от Рязанского собора и Царского моста, напротив Же-

лезновского  дома  в  старой,  исторической  части  города.  Петр  Великий,

создавая  Петербург,  «прорубал  окно  в  Европу».  Екатеринбург  младше

Санкт-Петербурга на 20 лет и являл в то время не только «окно в Си-