Беседы со специалистами

Шла уборка урожая, он был очень высоким и работать трактористам и комбайнерам приходилось круглые сутки. Они собирали зерно и отвозили его на ток. Там складывали его в огромные горы, которые надо было развозить по амбарам. Но машин не хватало и зерно горело. Не знаю, сколько тонн этого зерна погибло, но судя по всему немало. От зерна на току шел пар и мы ныряли в это зерно, зарывались по самое горло, чтобы согреться. Трактористы также порой проделывали этот трюк. Однако ток отодвигался все дальше, добраться до него, чтобы согреться, было трудно. Рабочим возили туда еду. Делала это повариха Валя, довольно молодая женщина из новоселов из Украины. Старый казак запрягал ей кобылу, и она ехала на огни, святящиеся на току. Однажды Валя простудилась и слегла с высокой температурой. Ехать на ток было некому, тем более, что делать это надо было ночью. Девчонки боялись, а я, по отваге незнания, вызвалась. Казах запряг мне кобылу по имени Московка, поставил в телегу фляги со щами и молоком и сказал на ломаном русском языке: «Дернешь за правую вожжу, поедет направо, за левую, – налево». Вооруженная этой инструкцией, я, никогда прежде не видевшая лошадей вблизи, поехала. Через некоторое время, куда сворачивать, стало совершенно непонятно: огни как бы перемещались в ту сторону, куда я направлялась. Полностью растерявшись, я перестала дергать бедную Московку, и она поскакала сама. Поскакала сильно сказано, потому, что ехали мы по степи, а она вся в буграх и кочках. Московка оказалась, однако, на редкость смышленой. Она точнехонько привезла меня к месту назначения. Надо было видеть, как благодарные голодные работяги тормошили и обнимали, как они кидали меня в воздух. Они уже и не надеялись на еду. Выполнив операцию по спасению голодающих, полная гордости от своего поступка, я отправилась в обратный путь. Было совсем темно и вдалеке слышался волчий вой. Надо сказать, ощущение не из самых приятных, но усталость взяла свое. Полностью доверившись Московке, я, укрылась данным мне одним из трактористов ватником и задремала. Через некоторое время я проснулась от того, что Московка, фырча и дергаясь, пыталась нестись вскачь. Крышки незакрытых фляг с остатками щей и молока, открылись, и я оказалась поливаемой этой прекрасной едой. К лицу прилипли побеленные молоком капустные листья. Что происходит, я естественно, понять не могла. Телега скрипела со страшной силой и начала разваливаться. Понятно было, что скоро я окажусь под колесами. Совсем отчаявшись и собравшись прыгать на полном ходу, я вдруг услышал сзади рев мотоцикла. Оказалось, что один из трактористов решил меня догнать. Правда, он подумал, что опасность может исходить не от Московки, а от волков. Увидев, что происходит, он прыгнул в телегу и стал пытаться натянуть вожжи, которые я, по неопытности, отпустила. Московка же во всю брыкалась задними ногами, норовя попасть моему спасителю прямо в лицо. «Не надо, не надо», – захныкала я, видя эту картину. «А ты сиди уж, мать твою так, молчи». И я замолчала. Парень все-таки одержал над Московкой победу, натянул вожжи, и она сразу же присмирела. Так я на собственной шкуре испытала, что значит выражение «попала вожжа под хвост». Именно это приключилось с бедной Московкой. Я не знала, как мне благодарить спасителя. Оказалось, очень просто. Он играл на баяне по слуху, подбирал самые разные вещи, и мечтал хоть что-нибудь сыграть по нотам. Я стала учить его нотной грамоте. Учитель из меня уже тогда был хороший, и недели через 3 Серега робко, но сыграл по единственным имевшимся у него нотам «Полонез Огинского». Его восторгу и восторгу его товарищей не было конца. Меня опять кидали в воздух.

Благодарный мне Сергей пригласил меня на денек к себе домой. Мы приехали, на том же мотоцикле, в село Вороновку, в дом, представлявший собой типичную украинскую мазанку, побеленную, очень чистую внутри. Собрали на стол – пир горой, соленья-моренья, горячая картошечка, сало, хлеб, испеченный в русской печке. К еде подали, как мне показалось, вкусный квасок. Соскучившись по-домашнему, я ела и пила в три горла. Пела песни, плясала вовсю. На меня смотрели, наверное, как на Наташу Ростову: «Ай да графинюшка…!». С особым чувством Серега играл полонез Огинского и смотрел на меня со значением.