Бешеный мир

Науку убивать копателей топором я постиг тем же путем, как прочие свои навыки охотника за головами. Когда решаешь вопрос собственной жизни и смерти изо дня в день, из года в год, вскоре ты перестаешь испытывать отвращение ко всем способам быстрого уничтожения врага. Чистоплюи в нынешнем мире давно повывелись. Все, кто побрезговал в минуту смертельной опасности вонзить топор в череп копателя, были давно этими копателями съедены и переварены. Те же, чья рука тогда не дрогнула, могли после этого умереть сотнями других способов, но уж точно не из-за брезгливости к кровавой «топорной» работе.

Медлительность покалеченных копателей позволила мне разделаться с ними по одному и минимальным числом ударов — прицельных и мощных. Притворятся мертвыми зомби-«пехотинцы» без поводыря не умеют. Так что когда обе мои жертвы прекратили сопротивление, добивать их уже не потребовалось. Отныне никто из них не воскреснет и не причинит вреда ни одному чисторукому. По крайней мере, мне еще не доводилось слышать о чем-то подобном.

Схваченный Ананасом подопытный — пожилой, но еще крепкий мужчина, — вырывался из кандалов со всей присущей копателям яростью. Продолжай он в том же духе, и через полчаса он перетер бы себе до костей лодыжки и кисти рук. Да что там — зомби мог и вовсе отгрызть себе руки, если бы напарник не сковал их ему за спиной.

Естественно, мы не собирались ждать, когда он вскроет себе вены. И приступили к эксперименту сразу, как только я отложил в сторону окровавленный топор.

— Ты уверен, что надо именно полстакана? — поинтересовался я у Цельсия, наливая из канистры пахнущую гвоздикой жидкость в железную кружку. Которую затем придется выбросить, поскольку пить из оскверненной посуды ни я, ни Панкрат уже не станем. — Уверен, что не больше или меньше?

— Разве я торговал бы лекарством, не зная дозировку его применения? — ответил пленник, которому я приказал выйти из машины, дабы в наше отсутствие он не завладел каким-нибудь оружием. — Аптекарская точность там не нужна. Но меньшие дозы не просветляют копателю сознание, а большие могут вогнать его в ступор, из которого он уже не выйдет.

— Ну смотри, не вздумай обмануть! — пригрозил я «консультанту». — Если по твоей вине я угроблю подопытного, следующего ты будешь ловить уже сам. Причем голыми руками.

— Я не гарантирую, что Ходок не залил в эту канистру какую-то другую жидкость, — огрызнулся Цельсий. — Хотя, судя по запаху и плотности, она напоминает «просветитель».

— Ладно, сейчас выясним… — Я подал Ананасу знак, и он, натянув резиновые перчатки, перевернул копателя на спину. А затем, вновь придавив его коленом, прижал ему голову к земле и разжал ему челюсти. Я не мешкая вылил в глотку зомби граммов сто пятьдесят просветлителя, но кружку пока не выбросил, а отставил в сторону — мало ли, а вдруг ему потребуется добавка.

Едва кружка опустела, Ананас тут же крепко сжал копателю челюсти и заткнул ему ладонью рот. Это не дало ему выплюнуть лекарство, и он был вынужден его проглотить. Выждав еще немного, мы оставили «пациента» в покое, отступили от него на пару шагов и стали ждать результата. Не забывая, естественно, следить, не бегут ли к заправке другие желающие хлебнуть из канистры и просветлить свои замутненные Зовом мозги.

— Ну и как скоро его вштырит? — осведомился Панкрат у Цельсия, указав на копателя.

— Терпение, громила. — попросил наркобарон. — Но вообще эта штука торкает довольно-таки быстро.

И правда, первые признаки того, что мы напоили зомби не водой, а какой-то химией, проявились уже через полминуты. Яростное дерганье копателя вдруг резко прекратилось, и мне сначала даже почудилось, будто он скоропостижно умер. Но нет, вскоре он снова зашевелился, хотя не так энергично, как прежде. Теперь это были движения не дикого зверя, а усталого человека, у которого больше не осталось сил на борьбу. И которому, в отличие от зверя, кандалы причиняли мучительную боль.

Пленник со стоном оторвал голову от земли и посмотрел на нас. Он еще не сказал ни слова, но мы и по его глазам определили, что перед нами — уже не копатель, а настоящий человек. Его взгляд еще не прояснился, но в нем отчетливо читались растерянность и страх — чувства, которых никогда не испытывают зомби. И даже если бы он в итоге не сказал ни слова, мы все равно убедились, что Цельсий не соврал — чудесное лекарство «просветлитель» не только существовало, но и прекрасно работало.

Однако этот человек не утратил дар речи и заговорил сразу, как только нас увидел.

— Где я?… Что со мной?… — промолвил он скрипучим хриплым голосом. — Не понимаю… Я ничего не понимаю!