Бешеный шарик

Во время ночного бдения, Уинстон то и дело смотрел в далекие окна некогда родной квартиры Темптонов. За всю ночь там ни разу не погасили свет. Ранним утром, когда солнце взошло достаточно высоко, свет в квартире все еще горел. Уинстон решил пойти к брату понимая, что вчерашний день был одинаково тяжелым для всех.

Двери квартиры были не заперты. Тихо войдя внутрь, Уинстон услышал медленные шаги, доносящиеся из большой комнаты. Поспешив на звук, он беспечно ворвался в комнату и опешил. Перед ним стояла президент Эшенленда.

– Уинстон, это ты? – спросила Фокса.

Все, что мог сделать Уинстон – это пугливо кивнуть.

– Ты узнаешь меня?

Он снова кивнул.

– А…ну конечно. Ты узнал своего президента.

Уинстон не знал, что в бессонную для него ночь Фокса так же не могла сомкнуть глаз. Она помнила, что в «чистой» зоне, принявшей сокрушительное поражение на ее глазах, жил отреченный ею младший брат.

– Твой брат умер. – сказала она. – Его тело лежит в соседней комнате. Скоро приедут специальные люди, которые обо всем позаботятся.

Больше всего в эту минуту Фокса желала рассмотреть Уинстона вблизи, но не решалась подойти. Ей хотелось горько расплакаться, но она не могла себе этого позволить. Ее душило чувство стыда и попранной совести, но она смогла принять это как должное.

Она оставила его одного, но не оставила его ни с чем – уходя Фокса положила в руки Уинстона странный золотой шарик. Она отдавала эту явно дорогую вещь, ничего не объясняя. Он принял явно дорогую вещь, ни о чем не спросив.

В тот день у Фоксы был подарок не только для Уинстона. На борьбу за красоту Людовик были брошены все силы и возможности. Словно проклятие, уродливые линии на лице девочки не поддавались всем доступным манипуляциям. На этот раз, Фокса и профессор Фрик решили рискнуть. Путем сложной и рискованной операции, поверх шрамов в кожу Людовик должны были вживить декоративные полосы из чистого золота самой высокой пробы.

Как и было обещано, специальные люди позаботились о старшем брате Уинстона. Мельком взглянув на труп, Уинстон смутился. Он не узнавал человека, лежащего перед ним. Это был сморщенный, изможденный мужчина, походивший скорее на бродягу, чем на человека, которым пытался казаться тот Темптон, которого он знал.

Уинстон мог распоряжаться всем, что осталось после его брата, но это была вторая квартира на его счету, из которой он ничего не посмел забрать.

7

– Мне нужно уйти. – оживленно сказала Дюна.

До этого времени, Уинстон не мог выманить у нее и слова. Он подозревал, что каким-то неведомым образом она чувствует в нем убийцу своей бабушки. Наверняка, оставаясь с ним в одном доме, девушка подсознательно боялась за свою жизнь. Проявляя к ней настойчивую заботу, Уинстон старался реабилитироваться хотя бы в своих глазах и получить прощение. Откуда придет прощение – ему было неизвестно, однако он на него усердно рассчитывал.

К Дюне почти вернулась ее прежняя красота, но внутренняя слабость еще давала о себе знать. Она мало ела, много пила и почти не двигалась. Ей было неприятно присутствие Уинстона рядом. Требуя тишины и уединения, подчас она демонстрировала агрессию по отношению к Уинстону и непринятие всего, что мог дать парень, за плечами которого не было ресурсов. В последние дни они почти не виделись.

– Уходи. – Тихо ответил Уинстон.

– Я смогу вернуться? – о таком вопросе Дюны Уинстон мог только мечтать, поэтому не сразу поверил в реальность услышанного. – Своего дома у меня нет, – продолжала она, – мы круто ладим и все такое… так как?

Уинстон не заставил себя ждать с ответом. Едва скрывая радость, он взвизгнул:

– Да! Да! Ты можешь вернуться! Когда ты вернешься? – тон его голоса постепенно выравнивался и звучал по-взрослому. – Я должен знать! Вдруг меня не будет дома!

– Еще не знаю. – промямлила Дюна. – На сколько дней я смогу зацепиться у моего друга, столько меня и не будет. Денька три-четыре. Максимум на недельку пропаду.

Их беседа завершилась так же неожиданно, как и началась. Дюна поспешно собралась и кокетливо выскочила из квартиры. Провожая ее взглядом из окна, Уинстон узнал, что таинственный друг Дюны – непростой человек. Девушка резво запрыгнула в роскошную машину уникальной серебряной окраски. Уинстон видел эту машину раньше и еще тогда заметил на ней правительственные номера.

Она вернулась через две недели в скверном настроении, но не с пустыми руками. Ничего не объясняя, Дюна закрылась у себя в комнате и в ответ на все вопросы Уинстона от нее исходило холодное молчание. Только на следующий день она неохотно выглянула из-за двери и протянула Уинстону тяжелый пакет с дорогими продуктами, вкус которых парень стал забывать.

«Выедай эти щедроты экономно», – сурово приказала Дюна, но никакие правила и запреты не могли удержать Уинстона. Ощутив запах пищи, он мгновенно ощутил страшный голод, который точил его последние месяцы. Словно испуганный зверек, Уинстон за считанные минуты опустошил почти всю еду, не успев насладиться вкусом редких в Эшенленде деликатесов.