Бесконечная империя. Россия в поисках себя

Главным — и в то же время наиболее сомнительным, если так можно сказать, — является миф об успешности нынешней России. Он представляет собой довольно сложную идеологическую конструкцию, состоящую из нескольких элементов. Успешность, а точнее даже величие, России конца 2010-х гг. обосновывается в первую очередь не объективными показателями экономического развития или влиянием страны в мире, а сравнениями — с прежней Россией времен «смуты» 1990-х; с другими странами, которые, как правило, развиваются еще менее успешно, чем она сама; и даже с некими абстрактными представлениями о ее состоянии. Риторика так называемого вставания с колен проявилась с самого начала путинской эпохи; для демонстрации своих достижений он обращался к сравнению с 1990-ми гг. в президентских кампаниях 2004, 2012 и даже 2018 г., несмотря на то, что со временем число россиян, отчетливо помнивших события тех лет, уменьшалось, а экономические успехи страны выглядели все менее убедительно. Параллельно изменялся контекст (но не принцип) сравнения страны с другими обществами: если в 2000-е гг. основным объектом была полумифическая Португалия, которую Россия должна была вот-вот догнать экономически, то позже акценты переместились на Украину, по отношению к которой Россия представляла собой образец хозяйственных успехов и политической устойчивости[968]. Наконец, все это дополнялось постоянными «разоблачениями» вражеских утверждений о несостоятельности многих российских достижений, которые со временем становились все более агрессивными и составляли все бóльшую часть официальной пропаганды.

Помимо этой «сюжетной линии», Кремль в течение долгого времени эксплуатировал сюжет о растущем международном признании России и ее военно-политической мощи, который в наибольшей степени соответствовал возрождавшемуся имперскому нарциссизму. Надо отдать должное российским властям — все предпринимавшиеся ими военные авантюры пока заканчивались относительно успешно; по крайней мере их удавалось осуществить без серьезных потерь и искусно «продать» собственному населению. Грузия в 2008 г., Крым в 2014-м, Донбасс в 2014–2015 гг. и Сирия после 2015 г. — все эти авантюры действительно заставали соперников врасплох и создавали впечатление силы России и слабости ее соперников[969]. Несмотря на то, что все эти акты «театрализованного микромилитаризма»[970] не изменяли существенным образом никаких геополитических раскладов, а их результаты часто становились для России обузой, в мире сегодня является чуть ли не общим местом, что Россия представляет собой силу, без которой сложно или даже невозможно решить ни одну серьезную международную проблему[971]. Хотя лично нам такое мнение кажется ошибочным, внешняя политика, несомненно, стала для Кремля «темой № 1» именно потому, что она демонстрировала массу воображаемых успехов в условиях, когда во внутриполитической сфере представить себе таковые было невозможно.

Наконец, миф о величии страны нашел свое концентрированное выражение в поведении элит, которые во все большей степени действуют как окружение монарха, а не демократически избранное правительство. Умножение бюрократии, огромное увеличение ее доходов, произвольно принимаемые финансовые решения, бессмысленная помпезность и многое иное, что характеризует сегодня российскую элиту, также может рассматриваться в контексте болезненного желания убедить саму себя в том, что Россия действительно «встала с колен» и может на равных разговаривать с другими великими державами, не «заморачиваясь» «оставленными в тылу» проблемами.

Между тем в последнее время этот тип имперской мифологии начинает терять свое влияние на массы. Да, 66 % россиян уверены, что их стране угрожают враги (а 23 % полагают, что Россия окружена ими «со всех сторон»)[972], более половины считают реальной агрессию против России с применением ядерного оружия[973], а 36 % при этом убеждены, что российская армия — самая эффективная и боеспособная в мире[974], но нарастающие экономические проблемы порождают все бóльшие сомнения в том, насколько реально нынешнее «величие» страны и ее способность успешно противостоять существующим вызовам. В 2020 г. в одной из самых мощных в военном отношении держав мира минимальная зарплата составляет в эквиваленте $6,7 в день (12 130 рублей/месяц), а минимальная пенсия — $5,1 в день(9311 рублей/месяц)[975], — в то время как руководители госкомпаний в 2016–2017 гг. официально зарабатывали по $40–50 тыс. ежедневно[976], а у «простых полковников» силовых структур изымались суммы в $160–190 млн наличными[977]. Чем дольше экономика страны не развивается, тем меньше величие идентифицируется населением с противостоянием остальному миру и непомерными богатствами элиты и тем более необходимой становится альтернативная мифология, которая могла бы верифицироваться в куда меньшей мере.