Бесноватый Цесаревич 5

—Они не понимают, — вдруг разоткровенничался Богдан, когда мы совещались ближним кругом, — Офицеры не воспринимают жизнь простого солдата как ценность. Генералы вообще мерят ситуацию иными категориями. Для них это просто пешки для достижения шкурного интереса, в лице званий и наград. Про интендантов даже говорить не хочется. Нездоровая система складывалась годами, при полном бездействии прежней власти. Вспомните, какие безумные состояния сколачивались на армейских поставках. Сиречь на крови простого солдата и младшего офицера. Отца Платона Зубова считали «бесчестнейшим человеком во всём государстве». Умер в своей постели, окружённый почётом. И таких, как он сотни. С чего бы их потомкам и последователям жить иначе?

—Для того мы меняем жизнь общества и насаждаем законность. Сейчас такого непотребств уже нет, — усмехаюсь в ответ на улыбки, будто не мы раскопали массу афер, — Хотя есть над чем работать. Но главное — это перемены среди людей, в первую очередь молодых. Многие вели себя, весьма достойно, не бросая своих солдат. На них я собираюсь делать опору как противовес старому генералитету и аристократии.

—Даже прогрессивные офицеры не понимают жестокости в отношении к провинившихся. Хорошо, что хоть не ропщут, — поддержал егеря Дугин, — Нам помогли слухи и начавшаяся выходить газета. Люди были просто возмущены, узнав про огромные нестроевые потери и воровство генералов. Многие офицеры делили нужды со своим солдатами и имеют массу вопросов к казнокрадам. Это вы хорошо придумали — открыто освещать претензии, которые имеются к арестованным. Ещё лучше, что сейчас всё закрутилось с подготовкой похода. Кнорринг круто взялся за дело. Люди не вылазят с полигона. Мысли офицеров больше о реванше. Никому не нравится, что над ними смеются в столице.

—Когда прибывает Аракчеев? Это же он у нас Генерал-интендант и виновен в срыве поставок не меньше простых казнокрадов.

—Алексей Андреевич выполнял приказ Его Величества. Что-то связанное с уральскими и тульским военными заводами. Его почти год не было в столице. В провале нет его вины.

—Если не смог подобать правильных помощников, то виноват не меньше, — отвечаю категорично, — Беклешов мне точно нужен, здесь как раз менее чем генерал-прокурором не обойтись. А этот мутный тип едет не вовремя.

—Это чудовищный замысел и Его Величество категорически против расправы, которую вы запланировали. Высший свет просто негодует от новостей из Гельсингфорса. А ещё это людоедское отношение к шведским заложникам. Были уже ноты от датского и французского посла.

—Вы всё сказали, граф? — максимально холодно спрашиваю разошедшегося Аракчеева.

Глазки генерала, никогда не служившего в армии, вдруг забегали и принялись путешествовать по стенам моего аскетичного кабинета.

—Лучше заткнитесь и не мешайте. Помогите вашим людям навести порядок в поставках, там проблем невпроворот.

—Я не привык, чтобы со мной разговаривали в подобном тоне, — попытался возмущаться этот бездарь.

—А мне плевать на чувства человека, который не может предложить стране ничего кроме мифической верности. Ты, штафирка придворная, которая не умеет думать. От таких рьяных слуг вреда больше, чем пользы. Ибо лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Именно твои подчинённые, которые сейчас сидят под арестом, совершали преступления. Но ты слишком глуп, чтобы даже подобрать достойных помощников. Хорошо, что сам не замаран, а то бы сидел сейчас с ними в камере.

—Вы не посмеете! Я уполномочен Его Величеством прекратить это глупое судилище! Ваши обвинения тоже беспочвенны.

—Ты бесполезная тля, волей случая оказавшаяся у трона, — резко обрываю причитания генерала, который из-за волнения начал дёргать жёсткий воротник мундира, — Только показания казнокрадов являются причиной того, что на трибунале ты окажешься обвинителем. Хотя стоило бы осудить и тебя. Косвенно ты виноват не меньше. Поэтому иди и выполняй свои обязанности. Формально ты ограничен в перемещениях до окончания трибунала. На суде подпишешь все нужные протоколы. А теперь, пошёл вон, холоп!

Чуть ли не плачущего фаворита двух Императоров, как ветром сдуло. Граф, мать его етить. Отрыжка прежней системы. Хорошо, что хоть не ворует. А то бы его реально повесить.

Заседание трибунала проходило буднично и уже по апробированной схеме. Триумвират в лице меня, Аракчеева и Беклешова заседал в президиуме. Следователи, веянный прокурор и полный набор обвинений. Всё как положено и строго по новому УК.

Опрашивали людей как конвейер. Секретарь зачитывал обвинения, часто уже подтверждённые арестованными. Было скучно и неприятно. Брезгливость то и дело одолевала меня, когда я выслушивал очередной список преступлений. Аракчеев демонстративно молчал, Беклешов иногда делал едкие замечания и негодовал.