Бесноватый Цесаревич 5

Буксгевден, попытался что-то произнести, но тут же получил жёсткий удар в затылок, ударился лицом о пол и заткнулся. Из толстого носа генерала прыснула кровь. Я осуждающе посмотрел на излишне ретивого егеря. Довольный подлец оскалился и сделал недоумённое выражение лица. Какой актёр пропадает.

А ларчик с арестом бывшего командующего открывался просто. Фёдор Фёдорович был замазан. Из жадности, или решил заработать себе неплохую пенсию. Но боевой генерал откровенно воровал при помощи интендантов, воспользовавшись общим бардаком этой неудачной кампании. Окружение полководца от него не отставало. А солдаты гибли от голода и холода буквально сотнями. Убыль младших офицеров тоже была огромная.

—Карл Карлович, — обращаюсь к приунывшему Кноррингу, — Принимайте армию.

Пожилой немец на миг встрепенулся. Тоже один из участников провала. Хотя ему хватило ума не лезть в интриги, и главное — не было доказательств воровства со стороны его штаба. Толку было тоже мало. В боевых действиях он себя не проявил, но умудрился неплохо сохранить личный состав. Вот его хозяйственные навыки мне были и нужны. Выдюжит — значит, получит прощение и почётную отставку. Сейчас речь идёт не о чинах и наградах. Им бы сохранить свободу.

—Начинаете формировать наиболее боеспособные части, которые не пострадали от болезней, — сухим тоном доношу приказ до генерала и его людей, — Нужно создать сводные полки, так как люди измучены. Используйте кадровый резерв выборжцев там, где есть большая убыль офицеров. Сейчас в расположение армии движется большой обоз с продовольствием и амуницией. Обеспечьте раздачу людям всего необходимого. Генштаб с Медицинской академией выделили дополнительное количество врачей и медикаментов. Обеспечить создание дополнительных госпиталей и перевоз туда больных с ранеными.

Делаю небольшую паузу на питьё. Спокойно пью вино и смотрю в узкое окошко, собираясь с мыслями.

—Через две недели полки должны быть сформированы. Необходимо организовать несколько лагерей для подготовки, где проводить учение и боевое слаживание. Артиллеристов это тоже касается. Под защитой егерей и казаков, штрафники начнут прокладку зимних путей, строительство магазинов и складов с дровами. Их задача в ближайшие три недели проторить дороги к окрестностям Або. Это всего сто вёрст, но надо учитывать холода и сложную местность. Да и шведы наверняка будут сопротивляться. Для нейтрализации противника будем использовать глубинные рейды выборжцев и казаков. Они это делать умеют.

—Но зимой не воюют! Тем более, в таких суровых условиях, — наконец произнёс огорошенный Шувалов, так как Кнорринг продолжал молчать.

—А мы попробуем. Потому что шведы тоже так думают. Если приказы понятны, то выполнять. Завтра моя канцелярия представит более развёрнутое описание плана мероприятий. Именно в ваших руках судьба этой кампании! — добавляю немого пафоса.

Зимой действительно не воюют. Армии на зимних квартирах, есть проблемы с функционированием ружей и артиллерии. Просто весьма сложны перемещения войск, организации зимовок и снабжения. Температура сейчас в районе минус пяти — семи градусов. Десять вёрст на север от побережья и можно сразу её удваивать. Не Карельский фронт, где тупорылые советские генералы заморозили тысячи простых солдат, но всё очень сложно. Хорошо хоть чистка прилегающей территории от финнов продолжается прежними темпами. Пойдём по пустой земле.

Две недели прошли незаметно. Я больше занимался хозяйственными вопросами. Шло следствие, которое начало вскрывать такое, что хоть за голову хватайся. Кнорринг показал себя умелым администратором и досконально выполнял все приказы. Умеют же, когда захотят. Шведы сидели, по сути, в концлагерях, при этом мы их активно использовали при рубке леса и прочих работах. Методично шло расширения нашего влияния на запад, откуда также начали поступать заложники и будущие переселенцы. Но местные быстро сориентировались и массово рванули в Або. Что есть хорошо, беженцев надо кормить, представить кров и обогреть. И это всё отнимет ресурсы шведской армии.

Я же размышлял о предстоящем трибунале, который решил не откладывать. Кстати, столица весьма бурно реагировала на мою деятельность. Здесь была и дворянская солидарность со шведской знатью. Недоумение о массовых наказаниях проштрафившихся офицеров. И явный страх определённых кругов, поимевших гешефт на армейских поставках. Истеричные письма Александра я просто игнорировал. В ответ просто описывал ситуацию и не боле того. Зато некоторые кадры из армейской прокуратуры, отдела ревизии и новые интенданты порадовали. Розенберг был на моей стороне и помогал чем мог.