Бесов нос. Волки Одина

– Нет, думаю, рано меня поздравлять, – возразил Ведущий. – Потому что как только я сейчас решил заняться своей девятой комнатой, у меня сразу стали возникать как бы затруднения… Ну вот, например, такое. Действительно, человек появился вместе с богом или с богами. Тут трудно спорить. Тысячи, десятки, может быть, даже сотни тысяч лет люди жили со своими богами и духами, и те им были очень нужны, судя по тому, что они на них столько сил тратили… Некоторые говорят – по темноте своей и по слабости перед лицом природы. Но мне что-то не хочется считать слабыми и тем более темными Сократа, или Платона, или Аристотеля… Меня другое смущает. Ну, скажем, богов этих в истории было великое множество и у разных народов – разные. Затем, в одной и той же стране они в разные эпохи по-разному выглядели. Пока наконец не наступила эпоха, когда люди, и причем самые sapiens, стали открыто заявлять, что они, дескать, выросли из религии, в том именно смысле, в котором ребенок вырастает из своей старой одежды… Говорят, Наполеон однажды спросил у Лапласа: «Где же бог в вашей системе?» А тот ему ответил: «Я не нуждаюсь в этой гипотезе»… Лучшие умы ближайшей к нам эпохи, хотя некоторые из них, Эйнштейн например, допускали существование некоего высшего разума, однако отказывались верить в того ветхого бога, которого им предлагали… действующие церкви… Зачем мне в него верить, если они в него не верили? И если уж очень вдруг теперь захотелось, то какую икону, вернее, какое изображение я должен повесить, чтобы она соответствовала духу моего времени и чтобы я смог поверить, что это он меня создал и защищает, а не я или кто-то другой его выдумал мне в утешение?

– Повесьте портрет Эйнштейна с высунутым языком, – пошутил Профессор, впрочем, с весьма приветливым выражением на лице.

– А почему не священника с заклеенным ртом? – спросил Ведущий. У него на лице теперь стала появляться и исчезать не улыбка, а какая-то полуулыбка; такие полуулыбки Андрей Владимирович не раз видел на лицах людей, которые что-либо решительно утверждают и тут же начинают сомневаться в этом.

– Я имею в виду ту жизнь после смерти, – продолжал Ведущий, – тот рай, в который я попаду, если буду строго соблюдать заповеди, подавлять желания, в трудные минуты терпеть, повторяя «Господь терпел и нам велел». Но я не хочу страдать – я хочу радоваться жизни. Я много лет потратил на то, чтобы научить себя улыбаться даже в тех ситуациях, в которых люди страдают и жалуются. И, простите, во имя чего я должен себя насиловать? Сейчас даже школьников учат делать красочные презентации, рекламировать, скажем, школьные балы, или экскурсии, или туристические походы. А господа христиане за две тысячи лет так и не удосужились создать эффективную и кассовую для широкого потребителя рекламу предлагаемого ими рая. Меня, например, особенно интересует, встречу ли я в раю своих родителей; я их обоих в одночасье рано потерял и ради того, чтобы с ними снова встретиться, на многое соглашусь, не пожадничаю. И в этот рай, куда меня приглашают после смерти, прибудут ли потом мои дети, которые ведь тоже когда-нибудь умрут – дай бог, как можно позже и как можно легче? Потому что, если я их там не встречу, всех троих, то, будьте уверены, сделка не состоялась, и я за ваш раек даже самой короткой молитвы читать не стану!.. Ну так где, на каком, простите за выражение, сайте я могу получить необходимую мне информацию? Ни в Евангелиях, ни в богословских трудах мне пока не удавалось найти вразумительные ответы на мои чисто конкретные вопросы. Вы мне, выходит, предлагаете верить в давно устаревшую гипотезу и надеяться непонятно на что… Это я не вам говорю, дорогой профессор. Это я, преодолевая свои затруднения, рассуждаю с самим собой.

– Вы об аде забыли, – напомнил Сенявин. – Он более подробно описан в христианской литературе.

Тут Митя закашлялся. А когда перестал кашлять, Трулль объявил: