Бесов нос. Волки Одина

Сенявин привык держать удилище в правой руке и левой рукой вращать ручку катушки. У этого же спиннинга катушка находилась с правой стороны. И потому Профессор сначала перевернул удилище, чтобы держать его правой рукой, и лишь затем стал крутить катушку, вываживая рыбу.

Вываживал он ее аккуратно, почти не чувствуя сопротивления добычи, и время от времени поглядывал на Драйвера, ожидая, что тот возьмет подсачек и изготовится. Но Драйвер оставался неподвижным.

– Мне кто-нибудь поможет? – недовольно спросил Сенявин.

Петрович лишь сокрушенно вздохнул в ответ. А Трулль перестал улыбаться и, глядя на вытягиваемую плетенку, сказал:

– Похоже, вам помощь не понадобится.

Когда из воды выскочил пустой воблер, Профессор обиженно воскликнул:

– Там, наверное, и не было никого! Что вы мне, я не знаю, голову морочите?!

– Там было, маэстро, – тихо возразил Ведущий, сочувственно глядя на Андрея Владимировича. – Но пока вы переворачивали спиннинг, натяжение ослабло, и лосось этим воспользовался.

– Не надо, Саня! – вдруг испуганно воскликнул Драйвер.

– Что не надо? – не понял Трулль.

– Это ты его упустил, когда подсекал.

– Я его очень аккуратно подсек. И он сидел на крючке. Я его почувствовал. Думаю, килограммчика на три.

Драйвер же свирепо глянул на Ведущего и прошипел:

– Не крути Антона! Это ты его упустил, когда передавал палку Профессору!

Трулль сначала внимательно посмотрел на Петровича, затем чуть заметно кивнул:

– Догнал… Как ты говоришь: не вопрос.

И повернулся к Сенявину, виновато ему улыбаясь.

Сценка эта, неловко разыгранная, вывела Профессора из себя. И, глядя в лучистые глаза Ведущего, он заявил:

– Я вас попрошу, Александр Николаевич, я вас настойчиво попрошу: не называйте меня маэстро. Это, по меньшей мере…

– Виноват! – мгновенно отреагировал Ведущий, прерывая Профессора. – Больше не повторится! Хотя, честное слово…

– Не знаю, как другим вашим собеседникам, но лично мне такое обращение неприятно. – Теперь Сенявин перебил Трулля.

Улыбка у Ведущего стала еще более виноватой, а взгляд еще более лучистым.

– Еще раз приношу свои извинения, – повторил Ведущий и прибавил: – Но у меня к вам будет встречная просьба. Вы позволите, Андрей Владимирович?

Профессор ему не ответил, а лишь будто устало прикрыл глаза.

– Называйте меня просто Александр или Саша. Без отчества.

– Вам не нравится имя вашего отца? – открывая глаза, кисло спросил Сенявин.

– Оно мне не может не нравиться, – виноватым тоном отвечал Ведущий. – Но моего отца звали Александр, а не Николай. И, стало быть, если по имени-отчеству, то я Александр Александрович.

Профессор молчал. А Трулль будто продолжал извиняться:

– Я полный тезка поэту Блоку, а не драматургу Островскому… И вообще я человек молодой и в отчестве пока не нуждаюсь.

Профессор хранил молчание.

– И лично мне будет очень приятно, если вы будете называть меня Сашей или Александром.

Пока Ведущий все это произносил, в мозгу Профессора одна за другой самые разные мысли всплывали и всплескивали: «Срам!.. Раз десять назвал!.. Неужели раньше нельзя было поправить?.. Сукин ты сын!.. А теперь издеваемся?!.. /нецензурное/»

– Я тоже не знал, Сань, что ты Алексаныч, – попытался спасти положение Драйвер.

Но не спас, потому как Профессор продолжал стоять истуканом, а Ведущий, не отвечая, принялся распутывать перепутанную лесу.

– Анатолий, – вдруг тихо позвал Митя. Про него успели забыть, потому что он давно не кашлял.

– Анатолий, – повторил Митя, – а откуда вы знали, что около меня должно клюнуть?

Петрович часто захлопал белесыми ресницами и ответил:

– Во-первых, как мы выяснили, тюкнуло, но не село. А во-вторых, я ваш драйвер. За все ваши драйвинги я тут отвечаю. – И обернулся к Ведущему: – Ну как, распутал?

Трулль кивнул.

Драйвер вернулся к штурвалу.

Но прежде чем лодка ускорила свое движение, Митя снова подал голос:

– А где теперь клюнет?

Петрович то ли не расслышал вопроса, то ли сделал вид, что его не расслышал.

Профессор же, стоило воблеру упасть за борт, вышел из оцепенения и принялся задумчиво оглаживать бороду. Потом с виноватым выражением на лице сделал несколько шагов в сторону Трулля. Но это виноватое выражение в следующий момент поменялось на сердитое. Андрея Владимировича будто передернуло, он развернулся и тяжело опустился на скамью рядом с Митей.

– С какой стороны теперь клюнет? – продолжал спрашивать Митя, глядя на Петровича.

А тот, чуть ли не с нежностью созерцая Профессора, спросил:

– Значит, получается, что мы воруем, а они, вишь ты, кормятся? Так что ли?

Андрей Владимирович не ответил, разглаживая теперь усы.

– А нельзя сказать, что они нас обворовывают, а мы – их? – не отставал Петрович.

В ответ раздался Митин голос:

– Вы заранее знаете, на какой спиннинг клюнет. Так теперь на какой?

– Достал ты меня, Аркадич! – с досадой воскликнул Драйвер. – Ты на какой хочешь, чтоб клюнуло?

– А можно заказывать?

– Тебе можно. Ты у нас всегда был за старшего.

На это весьма странное замечание Митя серьезно откликнулся:

– Тогда пусть на одну из верхних удочек клюнет. На них еще ни разу не клевало.