Бесовская банда

А Бекетов направился в степь. Огляделся. Расправил плечи. И уставился в бездонное черное небо, на котором было разлито молоко Млечного Пути и вбитыми гвоздями сияли звезды. И вдруг его обуял какой-то неземной восторг. Он ощутил все величие и бесконечность мира. И свое единство с ним.

Он даже как-то едва заметно заскулил от избытка чувств. И тяжесть с его плеч разом свалилась. И он понял – все у него будет хорошо. Бездна смыла с него остатки неуверенности и сомнений, как дождик смывает дорожную пыль. Все ж просто. Бей, бери, беги. А Вечность с людьми сама разберется и воздаст каждому…

Звезды вернули Бекетову былой кураж и уверенность в себе. К перегоревшему костру он вернулся заметно повеселевший. Кугель все это время просидел настороженный и сразу спросил резко:

– Ну ты чего?

– Работаем, – прошептал Бекетов.

Дальше все, как уже было не раз. Поняв, где находится голова «барашка», Бекетов положил туда ватки. Примерился. И обрушил «микстуру».

Хорошо сработал. Мощно. «Барашек» даже не проблеял «ах» и сразу отдал Богу душу.

– Вот так вот! – с гордостью воскликнул Бекетов.

– Всегда тобой любуюсь. «Микстурой» машешь, как Илья Муромец мечом-кладенцом, – похвалил Кугель. – Богатырь!

Он подошел к телу. Сбросил с него сено. «Барашек» был забит гарантированно, только судорога еще колотила его.

Кугель пригнулся и начал обшаривать карманы убитого. Ему не терпелось посмотреть, что такого увесистого тот держал в правом кармане, что проглядывало через пиджак. Хорошо бы портсигар или кошелек.

Когда Кугель согнулся и предался мародерству, Бекетов аккуратно примерился и с хеканьем нанес ему хлесткий удар «микстурой» по голове.

Удар получился так себе, вскользь. Кугель, почуяв неладное, успел слегка отдернуть голову. Но все равно прилетело прилично. Прапорщик покатился по земле. Привстал на колено.

Тут Бекетов подпрыгнул к нему и нанес второй удар. Тоже не слишком удачный – дух не выбил. Кугель упал на спину и взвыл.

Бекетов навис над своим подельником, в этот миг у него как у волка глаза в свете луны сверкнули. Он на миг замешкался, будто растягивая сладость окончательного расчета.

– Скотина, – прохрипел Кугель. – Как же ты раньше успел! Хотел тебя сегодня… – Он всхлипнул. Его рука дернулась к револьверу, который был за поясом.

Тут Бекетов примерился. И уже с толком, выверенно и точно рубанул «микстурой». На этот раз сработала она как требовалось. Кугель затих. Но для порядка убийца нанес ему еще пару ударов.

Усевшись на землю и пытаясь унять дрожь в руках, Бекетов просидел неподвижно несколько минут. В голове его был сущий кавардак из мыслей и чувств. Но главным в нем было ликование – он сделал это!

Он еще до отъезда чувствовал, что из их пары домой вернется только один. И не ошибся. Кугель перед смертью признался, что планировал убить подельника. Но не получилось у него. Потому что надо было Богу свечки ставить, а не рыло косить от храма.

– Спасибо тебе, Боже, – перекрестился Бекетов и принялся за дело.

Обшарил тела. Вывернул карманы. Аккуратно освободил жертв от одежды – в хозяйстве пригодится. И с любовью погладил револьвер прапорщика. Все же оружие – это вещь серьезная. Нет, револьвер на дела таскать не стоит. А вдруг засветишь его перед милицией и тогда уже не отбрешешься. Ему огнестрельное оружие нужно было для другого.

Возвратившись в Армавир, Бекетов отправился к Шкурнику. На том все заживало как на собаке, и он уже был достаточно бодр.

С места в карьер Бекетов рубанул:

– Ну, все. Будем работать без благородиев.

– Убег? – изумился Шкурник.

– Убит.

– Свят, свят, – перекрестился истово Шкурник. – Кто же его?

– Я.

– Это как же… Это что же… – засуетился Шкурник, который в последнее время попал в сильную психологическую зависимость от прапорщика. – Это что, правда?

– Ну да, – улыбнулся Бекетов. – Вот и револьвер его забрал.

Он вытащил из котомки револьвер. Поднялся с места. Шагнул к Шкурнику. И упер ствол оружия в его широкий лоб.

– Узнаешь? Его вещь, – улыбнулся еще шире Бекетов и принялся давить на спусковой крючок.

Шкурник выпучил глаза. Челюсть отвисла. Казалось, сейчас он грохнется в обморок.

– Ты ж это, – забормотал он. – Ты не балуй. Убери окаянную железку. У меня аж борода дыбом… Ну, убери!

– Убрать? – Бекетов нажал на спусковой крючок, и боек сухо щелкнул. – Ну и ладно… В следующий раз там патрон будет. Когда меня решишь сбросить, как шестерку, из колоды. А, Клим?

– Да я ж… я ж никогда! Я ж, Гордей Афанасьевич, завсегда с тобой. И Опарыш, и Сизый тоже.

– Понимаю тебя. Просто голову задурил вам этот благородь. И лучше без него нам будет. Потому что мы сила. А он так – барчук. Белая кость…

Если бы Бекетов изучал историю бандитизма, то знал – в любой уважающей себя банде такое происходит практически всегда. Передел власти. Убийства претендентов на трон. И воцарение самого живучего и подлого. Или просто самого удачливого.

И таковым оказался Бекетов. С его крестьянской предусмотрительностью, предчувствием и практичностью он всегда успевал сделать шаг первым…

Глава 26 1932 год