Бесплодные земли

Покрываясь легкой испариной, Джейк медленно брел по сумрачному, обшитому деревянными панелями коридору, минуя двери, которые вынужден был бы открывать, если бы не врезанные в них прозрачные стеклянные окошки. Он заглянул в класс к мистеру Биссетту ("Французский язык, второй год обучения") и в кабинет мистера Кнопфа ("Введение в геометрию"). В обеих комнатах, склонив головы над раскрытыми тетрадями, с карандашами в руках сидели ученики. Заглянув к мистеру Харли ("Риторика"), Джейк увидел Стэна Дорфмана (одного из тех мальчиков, с которыми поддерживал знакомство, но нельзя сказать, чтобы дружил). Стэн как раз приступал к своей Заключительной Речи и казался до смерти испуганным, но Джейк мог бы объяснить Стэну, что тот не имеет ни малейшего представления о страхе – о настоящемстрахе.

"Я умер."

"Нет, не умирал."

"Нет, умер."

"Нет, не умирал."

"Умер."

"Нет."

Он оказался у двери с надписью "ДЕВОЧКИ" и толкнул ее, ожидая увидеть нестерпимо светлое пустынное небо и голубую дымку гор на горизонте. Вместо этого он увидел Белинду Стивенс, которая стояла возле одного из умывальников и, глядя в зеркало над раковиной, выдавливала прыщик на лбу.

– Господи Иисусе, ты что, озабоченный? – спросила она.

– Извини. Ошибся дверью. Я думал, тут пустыня.

– Что?

Но Джейк уже отпустил дверь, и та, качнувшись на пневматическом колене, захлопнулась. Он миновал фонтанчик с питьевой водой и открыл дверь с надписью "МАЛЬЧИКИ". Ту самую,несомненно, наверняка ту самую дверь, которая снова приведет его в…

Под лампами дневного света сияли девственной чистотой три писсуара. Из крана в раковину угрюмо капала вода. И все.

Джейк отпустил дверь и двинулся дальше, негромко, но решительно постукивая каблуками по кафелю. Поравнявшись с канцелярией, он заглянул внутрь, но увидел только мисс Фрэнкс. Она болтала по телефону, крутясь на вращающемся кресле и поигрывая локоном. Посеребренный колокольчик стоял рядом, на столе. Джейк дождался, чтобы мисс Фрэнкс оказалась к двери спиной, и поспешно прошел мимо. Тридцать секунд спустя он уже выходил в сияющее, солнечное майское утро.

"Надо же, сорвался с уроков, – несмотря на тревогу и смятение, изумился он такому неожиданному развитию событий. – Если я еще минут пять не вернусь из туалета, мисс Эйвери пошлет кого-нибудь поглядеть… и всем все станет ясно. Все поймут, что я сбежал из школы, стал прогульщиком".

Он вспомнил о лежащей на парте папке.

"Они прочтут мое сочинение и подумают, что я спятил. Fou. Как пить дать. Правильно, я же и есть сумасшедший".

Тут послышался другой голос – Джейк подумал, что это голос человека с глазами снайпера, человека с двумя большущими револьверами. Голос звучал холодно… но не без нотки утешения.

"Нет, Джейк", – сказал Роланд. – "Ты не безумен. Ты растерян, напуган, но не безумен. Не нужно бояться ни тени твоей, что утром идет за тобою, ни тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку. Ты должен снова отыскать дорогу домой, вот и все".

– И куда же мне идти? – прошептал Джейк. Он стоял на Пятьдесят шестой улице, между Парк– и Мэдисон-авеню, и смотрел на несущуюся мимо лавину машин. Проехал фырчащий автобус, оставив после себя тонкий шлейф едкого синего дыма. – Куда? Где эта паршивая дверь?

Но голос стрелка уже смолк.

Джейк повернул налево, в сторону Ист-ривер, и машинально зашагал вперед. Он понятия не имел, куда идет. Ни малейшего. Оставалось лишь уповать на то, что ноги сами принесут его в нужное место… как недавно принесли туда, куда не следовало.

– 5 -

Это случилось тремя неделями раньше.

Нельзя сказать "все началось тремя неделями раньше", поскольку создается ошибочное впечатление, будто события развивались постепенно. Голоса – да; голосанабирали силу постепенно, постепенно нарастало и то ожесточение, с каким каждый из них настаивал на собственной версии реальности, но остальное произошло внезапно и сразу.

Джейк собрался из дому в восемь, чтобы пройтись до школы пешком (в хорошую погоду он всегда ходил в школу пешком, а в этом году май выдался положительно великолепный). Отец уже отбыл на телевидение, мать еще не вставала, а миссис Грета Шоу пила на кухне кофе, читая свою "Нью-Йорк Пост".

– До свидания, Грета, – сказал он. – Я пошел.

Не отрываясь от газеты, она помахала ему:

– Всего доброго, Джонни. Удачного дня.

Все как всегда. Начинался самый обычный, ничем не примечательный день.

Через полторы тысячи секунд все изменилось. Навсегда.