Беспокойный характер

— Прохладно что-то! — Санёк посмотрел на безоблачное небо и поежился.

Петя удивленно повернул к нему загорелое остроносое лицо… Машенька звонко рассмеялась. Санёк приостановился и медленно вытащил из-под газеты фуражку. Он старательно смахнул с нее приставшую травинку, подул на нее, и, стараясь казаться равнодушным, небрежно надел на голову.

— Обновка! — вскрикнул маленький и круглый словно мяч Ванюша Терехов.

— Дай померять! — Петя облизнул пухлые губы и протянул руку. — У нас с тобой головы одинаковые, — говорил он, натягивая фуражку поглубже на черную вихрастую голову. — Где купили?

— В городе. Отец все магазины обошел! — прихвастнул Санёк, счастливо улыбаясь. — Говорит, едва отыскал. Все больше кепки да кепки, а картузов не видно. В палатке нашел.

Отцовский подарок понравился всем. Даже Машенька и та, сняв платок, примерила обновку.

Санёк был счастлив. Его глаза сияли.

— Как у Гриши Новикова, — сказала Машенька, — гладя козырек.

— У Феди Галочкина тоже такая.

Санёк сделал движение головой, словно отбрасывая назад чуб и надел фуражку…

Дорога свернула влево к скотному. Ребята приостановились. Ванюшка с любопытством заглянул в полуоткрытые ворота.

— Лошадей пригнали! — закричал он. — Правда, не вру, честное пионерское. Вон и дядя Устин тут же.

— Скажешь тоже! — недоверчиво проворчал Петя. Нам бы дядя Силантий сказал.

Санёк деловито сдвинул светлые брови.

— А вот взяли да не сказали, — возразил с обидой в голосе Костя Плетнев.

Как обычно, перед покосом лошади отдыхали на дальнем выпасе. Для ребят было большим праздником, когда председатель колхоза, дядя Силантий, пряча улыбку в густые усы, говорил им:

— Завтра лошадей пригоним, пионерия. Вы бы помогли Устину, а то ему одному, пожалуй, не справиться.

На сей раз их почему-то обошли. На лицах многих промелькнуло разочарование и недовольство.

— Зайдем? — тихо сказал Санёк и приоткрыл пошире ворота.

Войдя во двор, ребята с удивлением заметили, что собрались почти все мужчины колхоза. Санёк, увидав отца, сдернул фуражку с головы и снова спрятал ее в кошелку.

Рядом с отцом стоял дядя Силантий и теребил свой ус. Так бывало всегда, когда председатель колхоза сердился. Остальные мужчины были также чем-то взволнованы и угрюмо молчали.

— Как же ты прокараулил? Где теперь искать? — подступал дядя Силантий к бледному и смущенному Устину.

Пастух, низко наклонив голову и избегая взглядов колхозников, растерянно теребил рыжеватую редкую бороденку.

— Эх, опять без коня остались! — проговорил с досадой санькин отец.

— Не виноват! Все время следил. Прошлый вечер еще была, — оправдывался пастух. — А ночью слышу: бежит Пташка, храпит. Я так и обмер. Вижу, нет возле нее жеребенка…

Дядя Устин стряхнул приставшие листья и хвою с порванной рубашки и устало опустился на чурбак.

— Весь лес облазил. Всю ночь гукал. Задрал, видно, серый.

— Задрал?.. Скажи лучше: проспал! — еще больше рассердился дядя Силантий.

— Эх, говорил я, не нужно было в табун ее пускать! — вмешался кто-то из присутствующих.

— Ребята! Ночка пропала! — Санёк рванулся к конюшне.

Лошади были уже разведены по стойлам и отдыхали после дороги. Только Пташка беспокойно возилась у себя за перегородкой. Когда ребятишки подошли к ней, она жалобно заржала и забеспокоилась еще больше.

— Скучает, бедная!

Машенька вытащила из кошелки кусок хлеба и протянула лошади. Пташка посмотрела большими тоскливыми глазами и отвернулась.

Постояв немного, ребята отошли.

Идти за грибами уже не хотелось.

— Может, не пойдем? — спросил Костя Плетнев упавшим голосом.

— Нет, раз решили, нужно идти! — возразил Санёк, направляясь к выходу.

Уже давно колхозники мечтали развести породистых лошадей. Покосы были богатые, кормов много.

— Вырастим хороших лошадей, Советской Армии поможем, — высказался на собрании дядя Силантий.

Пташку водили в коневодческий совхоз. Два месяца тому назад у нее родился жеребенок.

— Вот это настоящая будет лошадь, — радовался дядя Силантий. — Всем вышла. Такая не подведет. Вынесет командира из любого боя!

Малютку назвали Ночкой. Это имя как нельзя более подходило ей: вся вороная, лишь на лбу белая звездочка да на бабках белые чулочки. Ночка сразу стала общей любимицей. За ней ухаживали больше, чем за остальными жеребятами. Чаще купали. Подмешивали в пищу витамины. А чуть, бывало, она закапризничает и начнет плохо есть, — сейчас же бежали за отцом Санька, колхозным ветеринаром. И вот Ночка пропала. Было отчего хмуриться колхозникам и печалиться ребятам.

— В какую сторону пойдем? — хмуро спросил Санёк.

— Все равно! — Петя нехотя повертел в руках кошелку.

Мысли ребят занимала пропавшая Ночка, поэтому никто не стал спорить, когда Санёк свернул в сторону дальнего бора.

За разговорами не заметили, как подошли к лугам. Густая трава уже побурела. Утренняя роса еще не сошла и бисером блестела и переливалась на тонких стеблях. Потянуло мятой. Там, где начиналась лесная опушка, стлался густой туман. Ребята, перебравшись через канаву, присели в холодке под раскидистым вязом.

— Куда пойдем? — спросила Машенька, доедая кусочек булки.