Читаем Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению полностью

К слову, большинство историков сходится в том, что в Крымскую кампанию, которую, как говорится в сказе, Россия проиграла, потому что «ружья кирпичом чистили», практически все — от техники до оружия — оказалось малопригодным, кроме людей, показавших чудеса мужества, упорства и изобретательности.

Думать, что скрепы решают все

Англичане заманивают Левшу, предлагая ему те самые комфортные условия, в которых мастеру на родине было отказано. Они прекрасно понимают, что Левша — гений, но в то же время видят: феноменальная по своей сложности работа испортила уникальную вещь. То есть если русский умелец выучит «долбицу умножения», то цены ему и вовсе не будет.

…начали расспрашивать левшу: где он и чему учился и до каких пор арифметику знает?

Левша отвечает:

— Наша наука простая: по Псалтирю да по Полусоннику, а арифметики мы нимало не знаем.

Англичане переглянулись и говорят:

— Это удивительно.

А Левша им отвечает:

— У нас это так повсеместно.

‹…›

Они говорят:

— Это жалко, лучше бы, если б вы из арифметики по крайности хоть четыре правила сложения знали, то бы вам было гораздо пользительнее, чем весь Полусонник. Тогда бы вы могли сообразить, что в каждой машине расчет силы есть; а то вот хоша вы очень в руках искусны, а не сообразили, что такая малая машинка, как в нимфозории, на самую аккуратную точность рассчитана и ее подковок несть не может. Через это теперь нимфозория и не прыгает и дансе не танцует.

Левша согласился.

— Об этом, — говорит, — спору нет, что мы в науках не зашлись, но только своему отечеству верно преданные.

Левшу ведет один главный и неистребимый мотив — преданность Родине. Это не ура-патриотизм. Он хочет быть с родителями, жениться на русской девице, жить в своей вере. Он просто хочет быть дома. Современные коучи могли бы сказать, что Левша не хочет выходить из зоны комфорта, но, во-первых, это немного про другое, а во-вторых, зона комфорта более чем условная. Собственно, в этой зоне он и погиб.

Повествование в «Сказе о Левше» идет от имени человека неграмотного. Исключение составляют лишь две главы, где слово берет непосредственно автор. В остальном — это своего рода лубок.

«Язык испещрен прихотливыми наносами дурно употребляемых слов самой разнообразной среды», — писал Лесков.

Таким образом писатель старался передать «слишком сильное старание слагателей попасть в разговорный тон общественного слоя, из которых они берут выводимых ими лиц. Не имея возможности усвоить настоящий склад разговорного языка этих людей, они думают достичь наибольшей живообразности в пересказе, влагая в уста этих лиц слова как можно пестрее и вычурнее, чтобы не было похоже на простую речь». Но в том, что Лесков выбрал такой стиль изложения «Левши», есть еще один смысл. Таким образом — делая повесть остроумной, потешной, лубочной — он защищает читателя. В противном случае это была бы очень страшная история о том, как живут, работают и умирают русские гении. В каком-то смысле автор говорит: если вместо настоящей России у вас будет лубок… Если в качестве ресурсов по-прежнему будут «Псалтирь да Полусонник», боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи, то проигрыш, в данном случае в виде поражения в Крымской войне, неизбежен.

Глава 3

Фильм «Успех»: менеджмент на грани фола

До чего же вы скучный человек. Я тут с вами говорю о высоких материях, о работе, о роли. А вы о чем?

Всякий нормальный руководитель радуется возможности подобрать команду с нуля. Таким образом ему легче найти людей, соответствующих его требованиям и представлениям. А вот начало работы с уже устоявшимся коллективом — это всегда стресс. Причем для обеих сторон — и для коллектива, и для руководителя (особенно начинающего).

Такая ситуация заставляет искать ответы на вечные управленческие вопросы. Как выстраивать отношения, где ставить границы и как их оберегать? Что важнее — человек или функция, хорошие отношения или результат? Извлечение человека из зоны комфорта — это манипуляция или предоставленная ему возможность раскрыть потенциал? Где грань между профессионалом и хорошим человеком? Нужна ли начальнику популярность в коллективе и что должен сделать сотрудник, чтобы его ценил руководитель?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Михаил Кузмин
Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (1872–1936) — поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, композитор. До сих пор о его жизни и творчестве существует множество легенд, и самая главная из них — мнение о нем как приверженце «прекрасной ясности», проповеднике «привольной легкости бездумного житья», авторе фривольных стилизованных стихов и повестей. Но при внимательном прочтении эта легкость оборачивается глубоким трагизмом, мучительные переживания завершаются фарсом, низкий и даже «грязный» быт определяет судьбу — и понять, как это происходит, необыкновенно трудно. Как практически все русские интеллигенты, Кузмин приветствовал революцию, но в дальнейшем нежелание и неумение приспосабливаться привело его почти к полной изоляции в литературной жизни конца двадцатых и всех тридцатых годов XX века, но он не допускал даже мысли об эмиграции. О жизни, творчестве, трагической судьбе поэта рассказывают авторы, с научной скрупулезностью исследуя его творческое наследие, значительность которого бесспорна, и с большим человеческим тактом повествуя о частной жизни сложного, противоречивого человека.знак информационной продукции 16+

Джон Э. Малмстад , Николай Алексеевич Богомолов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное
Дракула
Дракула

Настоящее издание является попыткой воссоздания сложного и противоречивого портрета валашского правителя Влада Басараба, овеянный мрачной славой образ которого был положен ирландским писателем Брэмом Стокером в основу его знаменитого «Дракулы» (1897). Именно этим соображением продиктован состав книги, включающий в себя, наряду с новым переводом романа, не вошедшую в канонический текст главу «Гость Дракулы», а также письменные свидетельства двух современников патологически жестокого валашского господаря: анонимного русского автора (предположительно влиятельного царского дипломата Ф. Курицына) и австрийского миннезингера М. Бехайма.Серьезный научный аппарат — статьи известных отечественных филологов, обстоятельные примечания и фрагменты фундаментального труда Р. Флореску и Р. Макнелли «В поисках Дракулы» — выгодно отличает этот оригинальный историко-литературный проект от сугубо коммерческих изданий. Редакция полагает, что российский читатель по достоинству оценит новый, выполненный доктором филологических наук Т. Красавченко перевод легендарного произведения, которое сам автор, близкий к кругу ордена Золотая Заря, отнюдь не считал классическим «романом ужасов» — скорее сложной системой оккультных символов, таящих сокровенный смысл истории о зловещем вампире.

Брэм Стокер , Владимир Львович Гопман , Михаил Павлович Одесский , Михаэль Бехайм , Фотина Морозова

Фантастика / Ужасы и мистика / Литературоведение