Беспризорник Кешка и его друзья

Ребята стояли около ставни, подпертой узловатой бамбуковой палкой.

— Идем, Ворон, туда, где лепешки тяпают да ляпают, — соблазненный запахом поджаренного мяса с капустой предложил Корешок.

На улице, под открытым небом, на небольших дымящихся жаровнях плавали в сале румяные пышки, жарились пресные лепешки из кукурузной муки, подсушивались галеты. Рядом опаливали кур, красовались креветки с овощным гарниром и бобовым сыром, варились пельмени, обильно начиненные луком. Немного дальше можно было купить сушеную рыбу, свиные жилы, тертое мясо крабов, жареных воробьев. Тут же продавали семечки и арахисовые орехи.

То там, то здесь раздавались голоса:

— Ходи чифань[3]!

— Зачем мы сюда пошли? Все равно тут ничего не отломится, — остановился Ванька под холщовой вывеской, на которой иероглифами было написано: «Зуб дракона».

Корешок тоже знал, что у торговцев трудно выпросить хотя бы немного еды, но, соблазненный видом множества яств богатой и разнообразной китайской кулинарии, не соглашался так скоро уходить и с завистью смотрел на жаровни.

Ребята обошли уличного гадальщика, опиравшегося на бамбуковый посох, и подошли к лотошнику, продававшему нанизанные на палочки ранеты, облитые сахаром.

— Ой, как вкусно пахнет! До черта всего, а подступиться нельзя: все кусается, длинные рубли стоит, — с сожалением проговорил Ванька, глядя на манящие пампушки, изготовленные на пару. Он облизнулся и обратился к продавцу: — Ходя, дай пампушка. Наша шибко чифань хочет.

— Цуба! Твоя чена[4] нету. Чена нету — купи нету! Моя даром давай не могу, — небрежно ответил купец и продолжал протяжным голосом бойко зазывать покупателей.

Корешок отошел от лотошника, а над ним громко разнеслось:

— Доуфу-у[5]!

— Маньтоу! Пампушка!

Невдалеке другой китаец выкрикивал на ломаном русском языке:

— Кастрюли починя-я, починяй-й-й!

А чуть подальше, около нищего с обезьянкой, маньчжур с длинной косой предлагал невыделанные шкуры тигра и медведя.

— Купеза, твоя давай наша мала-мала ранет, а наша давай твоя мала-мала бумага, — предложил Ванька китайцу, показывая на театральные афишки. Он глотнул слюну и закончил: — За две ранеты мы с Корешком все отдадим, всю стопку. Давай?

— Моя бумага не надо. Моя мала-мала так давай, — китаец подал ребятам две ранеты. — Бери, а бумага не надо, — он поправил на голове шапочку с шариком, походившим на картечь, и продолжал зазывать покупателей: — Ранетка! Кому нада ранетка?!

Дети поблагодарили китайца за ранеты, постояли около китайского рассказчика и стали пробираться сквозь толпу, окружившую продавцов всяких целебных товаров. Здесь предлагали тигровые когти, придающие, как утверждали купцы, неустрашимость, желчь для лечения детей от падучей болезни, жилы, усы, зубы и глаза тигра. Рядом на подносе лежали маленькие кусочки земли, называемые хупо — тигровая душа, и хусинь — завернутые в шелк буро-красные высохшие кусочки тигрового сердца, придающие отвагу. Как особая редкость продавался старинный талисман из тигровой кости, спасавший от тридцати шести демонов.

Тут же можно было купить медвежью желчь, медвежье сало, сушеных лягушек, скорпионов и пауков.

Старик-китаец с длинными усами продавал плавники акулы. А морщинистый маньчжур предлагал чудодейственный корень женьшень, лежавший в ящике, обшитом внутри шелком. Толпа больше смотрела, чем что-нибудь брала: для покупки всего этого нужна была куча серебряных даянов[6].

— Идем к ресторану «Голова дракона». Может, чо и найдем, — позвал Корешок, когда они выбрались из толпы.

Ребята двинулись вперед, но тут их внимание привлек китаец-фокусник, который превращал шкурки в живых мышей. Вдоволь насмотревшись на фокусы, Ванька потянул Корешка дальше.

В этой части базара шпионы, контрабандисты, хунхузы, беженцы покупали и сбывали фальшивые паспорта, приобретали поддельные документы, русские золотые пятерки николаевской чеканки, обесцененные романовские бумажные деньги, американские доллары, японские иены и оккупационные боны, колчаковские кредитки, сделанные в Соединенных Штатах, чехословацкие кроны, купоны торговых фирм Чурин и К°, Кунст и Альберс. Здесь можно было узнать курс многих иностранных валют, находившихся в обращении во Владивостоке, Никольск-Уссурийске и Харбине в связи с оккупацией Приморья интервентскими войсками.

3

— Ворон, смотри, смотри, — долговязые приехали! Чо им тут надо? — Корешок дернул товарища за рукав и показал на двух американских солдат в широкополых шляпах.

Янки были одеты в рубахи с нагрудными накладными карманами, в брюки полугалифе, на ногах — тяжелые ботинки и краги.

— Джекоб, здесь, что ли? — обратился сержант к сослуживцу, ехавшему на второй двуколке военного образца, запряженной мулом.

— Здесь так здесь, — согласился тот, останавливая мула около харчевни «Черный журавль». — Место подходящее — центр толкучки. Смотри, сколько тут манз[7]. Здесь прямо второй Бродвей.

— Эй, манзы, ходи сюда! Моя мала-мала фокус покажи! — после чрезмерного употребления вина голос Джекоба сипел.

Китайцы, не торопясь, обступили двуколки и стали ждать.