Беспризорник Кешка и его друзья

— Спасибо, спасибо, мой милый мальчик, — благодарила Савкина, принимая из рук Кешки розовую листовку.

4

Когда Прешиперский решил, что людей, которым беспризорник передавал афишки, замечено уже много, он направил Савкину с донесением к начальнику контрразведки Осечкину. Под подозрение попали не только «простые смертные» — дети, женщины, рабочие, солдаты, но и видные купцы, два белогвардейских офицера из конно-егерского полка и даже казачий есаул из карательного отряда атамана Калмыкова.

Штабс-капитан Осечкин, хотя и не придавал серьезного значения этой босяцкой, как он говорил, операции, но все же, чтобы «не опростоволоситься», сообщил по начальству во Владивосток о проделываемой работе, послав шифрованную телеграмму:

«Владивосток, вагон начальника контрразведывательного управления.

1296 3084 5237 6394 2584 0328 7801 4318 9318 8141 3259 1432…»

Во Владивостоке расшифровали:

«Рапорт № 101. Срочно. Весьма доверительно. Имею честь донести вашему высокоблагородию, что сего числа напали на след распространителя партизанских прокламаций, призывающих к низвержению в городе Никольск-Уссурийске местной власти адмирала Колчака, изгнанию из города войск союзников и оказанию помощи партизанам. Предположительно следы ведут к некоторым офицерам конно-егерского полка и к нескольким влиятельным особам города. С целью уточнения данных принимаю дополнительные меры. При наличии улик допросу будут подвергнуты все, не исключая замешанных в этом деле господ офицеров. Ваше высокоблагородие, надеюсь, одобрит мой образ действий. Подлинник прокламации и подробности выслал нарочным.

Начальник никольск-уссурийской контрразведки

штабс-капитан Осечкин».

5

Уставший и голодный Кешка не подозревал, что партизанские прокламации уже вызвали беспокойство в колчаковской контрразведке. Дойдя до церковной калитки, он зашел в сад кафедрального собора и сел около паперти отдохнуть.

В это время Удавка прохаживался вокруг сада и незаметно заглядывал в щели забора.

Отдохнув, Кешка пошел бродить вразвалку по базару, раздавая остатки афишек. Ему казалось, что опасность миновала: раз его не схватили во время разбрасывания подпольных прокламаций, значит полиция не пронюхала о его работе. Правда, его беспокоило, не засыпался ли Ванька. Ведь он с Корешком, а Корешок — помеха: не может быстро бегать. Но все же больше половины дела было сделано.

К концу дня рынок опустел. Дворник подмел базарную площадь, хозяева лавок опустили на окнах ставни из гофрированного железа и ушли домой. Только китаец дозором ходил около магазинов, проверяя целость запоров на дверях и окнах.

Стало быстро темнеть. Зажглись оплетенные проволочными сетками электрические лампочки, тускло освещая фасады торговых рядов.

Раздав театральные афишки, Кешка пришел к сверкающему огнями иллюзиону Никитина. Он честно выполнил свой долг и со спокойной совестью рассуждал: «Разыщу братву. Отдам Корешку последние прокламации. Пусть и он поработает. Пусть подбросит. Сейчас даже лучше — темно. А то хныкать будет целую неделю». У иллюзиона друзей не было, и Кешка направился в типографию за контрамарками, но по дороге его окликнули:

— Дошлый, ты куда? Хочешь, прокачу до самого вокзала?

Кешка узнал знакомого извозчика-подростка, сидящего на козлах экипажа с фонарями, запряженного низкорослыми кобылицами.

— А ты с вокзала куда поедешь?

— Быстро сделаю одно дело, а потом куда тебе надо, туда и отвезу, — дружески приглашал тот.

Стоявший в толпе Удавка слышал весь разговор Кешки с извозчиком. Он понял, что мальчик может уехать на извозчике и что это и есть критический момент, когда по правилам контрразведки считалось: все средства хороши для достижения главной цели — задержать крамольника!

Соблазнившись ездой в легковом экипаже, Кешка согласился. Он подошел к козлам и только хотел поставить ногу на ступеньку, как вдруг увидел по ту сторону экипажа лицо контрразведчика. Кешка узнал в нем того самого сыщика, который в памятный день арестовал на товарном дворе дорогого для него человека — матроса Налетова. Кешка на миг замер, потом попятился, проворно повернулся и пустился бежать вдоль улицы.