Беспризорник Кешка и его друзья

— Стой, подожди! Подойди сюда! Ну, живо! Что остолбенел? Слушай, — поручик положил руку на плечо сторожу, — когда будешь разговаривать с полицейскими, не делай много шума. Отзови их в сторону и скажи так, чтобы никто больше не знал. Понял?

— Какой шума нада моя делай? — переспросил китаец, не понимая, чего еще хочет от него сердитый русский «капитан».

— Балда непонятливая! Шум не на-до под-ни-мать! — с расстановкой говорил контрразведчик. — Разобрал теперь?

— Моя русски путунды[10], — мотал головой китаец.

— Ну, черт, с тобой. Беги! А то время идет. — Поручик выругался и сплюнул.

Сторож скрылся в темноте, а Прешиперский, заложив руки за спину, стал шагать около водосточной канавы, боясь отойти далеко.

2

Не прошло и десяти минут, как Удавка услышал торопливый топот. Это бежали полицейские: один впереди, другой несколько поодаль. Сторож-китаец плелся последним.

— Вашбродь, по вашему приказанию дежурный Ситников прибыл! — отрапортовал первый полицейский с большим красным носом, придерживая рукой саблю и тупо смотря на Прешиперского.

Тот не ответил, только махнул рукой, что означало: «Вольно», и обратился к китайцу:

— Ты иди караулить свои дурацкие лавки и не мешай нам. Когда нужно будет, я позову. Да смотри, не прячься по закоулкам, а быстро беги!

Сторож, обрадованный тем, что легко отделался, скрылся в темноте. Поручик повернулся к полицейскому.

— Ты, Ситников, сбегай в пожарное депо. Оно тут рядом. Передай дежурному мое приказание, чтобы он выслал ко мне без промедления пожарную команду. Да предупреди, чтобы поснимали с дуг дурацкие колокола. Чтобы они не звенели по дороге, как ошалелые! Сам лично проверь, чтобы захватили багры и топоры. Пусть пошевеливаются. И без шума. Ясно тебе?

— Так точно, вашбродь! — взял под козырек полицейский, звякнув окованными ножнами. — Разрешите идти?

— Не идти, дурак. Бежать нужно! Подбери полы да взапуски! — свирепо закричал контрразведчик, размахивая руками.

Ситников схватил саблю, подобрал полы шинели и помчался в сторону пожарного депо.

— А тебе вот какое будет приказание, — продолжал поручик, обращаясь к рыжему полицейскому. — Видишь эту крытую канаву? Так вот, — он стукнул по настилу ногой, — она тянется через весь базар, пересекает улицу. Потом идет вдоль магазина Чурина и кончается где-то далеко, чуть ли не на Николаевской улице. Значит, там где-то есть второй выход. Понял?

— Так точно, вашбродь. Разрешите выполнять приказание? — рявкнул рыжий.

— Стой, балбес этакий! Чего исполнять-то будешь? Я ж не закончил, чучело ты гороховое! Так вот. Тебе нужно встать у второго выхода из этой дурацкой канавы и никого не выпускать. Если кто-либо будет оттуда вылезать, всех задерживай. Ясно? За это ты отвечаешь мне головой! А теперь марш! — с сердцем крикнул Удавка уже удалявшемуся полицейскому.

Прешиперский остался один, покосился на проходивших стороною японских офицеров и облегченно вздохнул.

«Как только приедут пожарники, я заставлю их взломать настил. Тогда посмотрим. Этот щенок окажется в моих руках, — утешал себя контрразведчик. — Хорошо, что вблизи нет людей. Я ему покажу, как удирать!»

Он посмотрел в ту сторону, откуда должны были показаться пожарные повозки, осветил фонариком циферблат карманных часов. Уверенность его поколебалась: «А вдруг сбежит?»

Он продолжал ходить взад и вперед, попыхивая сигаретой. Потом ему пришла в голову другая мысль: «Если узнает Осечкин, что малец убежал у меня из-под носа, — беда будет. Нет, тут надо не дать маху… Что же это не едут пожарники?» Поручику казалось, что время тянется очень долго, и он опять повернулся в сторону пожарного депо, всматриваясь в темноту и прислушиваясь.

Прошло еще несколько томительных минут. Наконец послышался звон колокольчиков и тарахтенье повозок, мчавшихся по булыжной мостовой. Контрразведчик швырнул в сторону недокуренную сигарету. Шум быстро нарастал, и вскоре на базарную площадь свернули две пары пожарных повозок с бочками.

— Вашбродь, ваше приказание выполнено!

— Вижу, — недовольно буркнул Прешиперский. — Я же приказывал, чтобы поснимали колокола! А вы звенели на всю ивановскую.

По всему было видно, что Удавка не в духе. Он, широко расставив ноги, встал перед небритыми дружинниками, которые вытянулись и замерли в ожидании распоряжений начальства.