Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

– А все-таки занятна наша жизнь, – как ни в чем не бывало, спокойным тоном начал Амелька. – Ведь у нас, у воров, сколько специальностей разных. Например, домушники – квартиры обчищают, рыночники – на рынках орудуют, чердачники – насчет белья по чердакам, майданщики – по железным дорогам доход имеют, по вагонам шарят, – вот к ним мы и хряем с тобой… [А то есть еще сидорщики – те мешки у пассажиров прут. Да мало ли. Ширмачи например. И в каждой, понимаешь, шайке… В моей например… то есть… да, – смутился Амелька, – то есть в каждой шайке есть исполнители, есть руковод, значит – вожак, и есть прислуга вроде служба связи, по-военному называются «стремачи»: одни караулят, другие выслеживают. Вот, брат, вот, Филька…] Такие-то дела. Например, некоторые имеют доходу по пятьдесят вшей, то есть по пятьдесят червонцев, в месяц. Факт. Ростовщики тоже есть, кулачки такие. Он, чертов сын, многих в лапах держит: в долг дает, а потом процент требует. У него свои агенты: не отдашь – убьют. У одного такого дьявола сыру было головок двадцать, в пещере жил. Он на них сидел, ими швырялся и пакостил на них, черт его душу знает. Ну, все-таки пришили его: башку напрочь. Да, да, паршивая наша жизнь! Это верно, да.

Амелька говорил теперь крикливо, раздраженно, как бы бичуя самого себя. Филька внимательно слушал и неодобрительно крутил головой.

– Ты бы в детдом старался. Там, толкуют, шибко хорошо…

– А ты был там? Ну так и молчи! – вспылил Амелька. – Вот я был, так и знаю. Парнишке надо ремеслу учиться, а ему банку с лягушками да золотых рыбок по ученью в нос суют, называется аквариум, да игрушки, чтобы из глины ляпал, да какие-то кубики из картонки, черт их не видал. Нет, детдом нам не с руки… Да я и устарел для этого.

В таких разговорах они пересекли железнодорожное полотно и пошли вдоль путей.

– Помню, в детдоме один парнишка был, ну, прямо еж! Уж как его приручить хотели, – нет! Написал на доске в классе «исплататоры», все бросил, забился в уборную, за печку. Он там от скуки целыми днями считал, сколько поездов пробежит, – дом был возле железной дороги, – сколько галок пролетит, сколько пьяных пройдет, все считал. А потом повесился[114].

Были и беспризорные, специализирующиеся на парочках. В автобиографии Коли Воинова есть эпизод, в котором описывается налет на влюбленных. Этот отрывок свидетельствует о том, как беспризорные держали в страхе добропорядочных граждан и как относилась милиция к малолетним воришкам.