Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

Дальнейшая судьба детей-каннибалов из имеющихся на сегодняшний день документов неясна. Можно предположить, что кому-то удалось вырваться из этого ужаса и пополнить ряды беспризорных. Вполне вероятно, что беспризорные, ставшие свидетелями каннибализма и некрофагии или видевшие изуродованные трупы, носили с собой эти страшные образы всю жизнь. В сознании ребенка умереть от голода, быть убитым, чтобы утолить чей-то голод, или убить кого-то с той же целью, вероятно, представлялось нормальным. Таким образом, убийство ради выживания становилось допустимым поведением даже для ребенка. По сравнению с общим количеством преступлений, от краж и грабежей до нанесения телесных повреждений, процент убийств был невелик, но тем не менее поразительно, что из 29 257 преступлений, совершенных беспризорными в 1924 году в России (не считая Москвы), отмечено 118 убийств, из них 20 были совершены детьми в возрасте от десяти до одиннадцати лет и 22 – детьми младше десяти лет[154].

Не только голод мог толкнуть беспризорного напасть на человека и даже его убить. Часто нож шел в дело из-за мести, предательства или в ходе разборок конкурирующих банд. В автобиографическом романе Коли Воинова описывается, что в таких случаях происходило.

В Орджоникидзе было два детских дома. В нашем, имени «Третьего Интернационала», нас было от ста пятидесяти до двухсот, мальчиков и девочек в возрасте от шести до шестнадцати лет. Главного воспитателя прозвали Медведь. Это был высокий, суту-лый человек с длинным, невыразительным, рябым лицом. Глядя на него, никогда нельзя было понять, о чем он думает или в каком он настроении. Выражение его маленьких серых глаз всегда было жестким и безразличным. Он старался хорошо выглядеть, носил китель, брюки галифе, начищенные сапоги, и всегда ходил, надутый от важности, с тростью[155].

Однажды Колю и его приятеля Мишку поймали за воровство на складе и привели обратно в детский дом, из которого они сбежали.

– Как вам не стыдно, бездельники! – прогремел Медведь, вставая из-за стола и направляясь к нам. – Где ваша благодарность государству, которое вас кормит? Думаете, мы будем терпеть ваши выходки? Да я тебя порву на куски…

И он ударил меня так, что я чуть не потерял сознание. Я зашатался, как от головокружения, и, падая, вцепился в скатерть, утягивая ее за собой вместе со стоявшей на столе тяжелой чернильницей. Медведь потерял самообладание и принялся пинать меня тяжелыми сапогами. Прикрыв голову руками, я звал на помощь. Мишка выбежал в коридор и пронзительно свистнул. Ребята живо собрались, вооруженные палками, бутылками, камнями, всем, что попалось под руку. Медведь испугался, он знал, что дети его ненавидят. Оставив меня лежать на полу, он вышел к детям и умолял его выслушать: да, он виноват, он вышел из себя, но это больше не повторится; он даст всем дополнительную пайку хлеба; ему очень, очень жаль, и все такое.

Но на этом история, конечно, не закончилась.