Бессердечие магов

– Именно так и будет, – заверила его Сидни. – Не сразу же, но это – одно из требований для создания Дома.

– Вы серьезно.

Он рухнул на стул.

– Серьезно. Единственное обстоятельство, при котором это требование снимается, – это если член Дома погиб при Повороте: чары настроены так, чтобы это тоже признавалось жертвой. Идея в том, что их магия возвращается в тот самый резервуар.

– Вот почему никто из-за этого особо не заморачивается, – понял он. – Потому что проигранная схватка – это гребаный билет на свободу.

Она кивнула.

– Совершенно верно. В ином случае покупка ребенка – это вариант не только для тех, кто не может или не желает иметь потомство, конечно. Это вариант и для тех, кто хочет сохранить и своих потомков, и свой доступ к удобной магии. Имея достаточно денег, купить можно все что угодно.

– Но вы сказали «жертва».

В каждом его слове звучал ужас.

– Да.

Негромко, ровно. Голос, каким врач говорит, что ей очень жаль, но опухоль злокачественная, а операцию делать уже нельзя.

– Но вы же не хотите сказать, что они реально убивают детей? Не может же такого быть!

– Жертв убивают не сразу и не прямо. Это – процесс. Экстракция или дистилляция, если использовать самые нейтральные слова. Нейтральными словами говорить спокойнее, а покой необходим, по крайней мере в культурном обществе, так как большинство жертв в процессе не выживают. То место, куда отправляют эти жертвы, – оно вытягивает из них магию. Через боль, через страдания. Через все то, что магам Невидимого Мира пришлось бы терпеть самим, чтобы использовать магию. Вам больно творить заклинания, Лоран?

Мягкий, бережный вопрос, словно произнесенные ею слова могут его сломать.

– Раньше было больно, – ответил он. – Когда я только начинал. Пока не познакомился с Греем и не начал ходить здесь в школу. У меня болела голова. До мигреней. Тошнота, головокружение, цветные пятна, звон в ушах – полный набор. Я думал, это прекратилось, потому что я научился правильно использовать магию.

– Нет, – возразила Сидни, – это прекратилось не поэтому. Это прекратилось, потому что платить за вас начал кто-то другой.

– Господи!

Лоран зажал рот рукой и выскочил из кухни.

Сидни неподвижно сидела на барном стуле, глядя на город и слушая звуки рвотных спазмов, спускаемого бачка, льющейся воды. Лоран вернулся с покрасневшими глазами и серой кожей.

– Не все дети от этого умирают, – продолжила Сидни так, словно никакого перерыва не было. – Большинство, да. Но очень немногим из нас это идет на пользу. Ну, если пользу понимать определенным образом. Мы учимся использовать свои способности, применять их так, как большинство в Невидимом Мире даже представить себе не могут.

– Что за… Постойте. Вы сказали «мы». Сидни, вы сказали «мы»! Но вы же…

Его опять затошнило.

– Вы же наверняка слышали разговоры – те слухи, которые обо мне ходят.

Он кивнул.

– Будто вы Тень. Я подумал – это то же самое, что чужак.

– Его называют Домом Теней – то место, куда нас отправляют. И да, я оттуда. Я была жертвой от некого Дома. – Она чуть было не сказала ему, какого именно, однако в последний момент удержалась. Пока не время требовать, чтобы он переварил еще и это. Слишком многое еще не определилось. А он еще не все вопросы задал. – Я заработала возможность выйти. За всю историю только еще один человек сумел это сделать – Береника Тенебри.

Лоран медленно кивнул:

– Я знал, что она крутая, что о ней все говорят. Но я не задумывался почему. Постойте: только вы двое? Из…

– …множества, – подтвердила Сидни. – Из большего числа, чем мы с вами хотели бы пересчитать. Тени существуют уже больше ста лет. Достаточно долго, чтобы люди привыкли к этой идее, чтобы это стало заведенным порядком. Чтобы людям было немного грустно думать о таком, но, боже, до этого все наверняка было гораздо хуже!

Его передернуло.

– Но если это бывает настолько редко, как вы выбрались? С вами все в порядке? Если вы больше не жертва, то что вы теперь?

И она ему рассказала. Рассказала про Тени, как училась магии, как училась скрывать все свои стороны и части. Про контракт, который ее сковывает. Показала ему неровные края своей тени там, где ей приходилось отрезать кусочки, чтобы расплатиться. Взяла тряпочку и стерла консилер, скрывавший шрамы на руках, которые магия спрятать не могла.

Лоран вздрогнул, а потом сказал:

– Ладно. Сколько нужно?

– Сколько нужно чего? – не поняла она.

– Выплатить по вашему контракту.

– Какая разница?

Она по-прежнему не могла понять причину его любопытства.

– Потому что я от них откуплюсь. Их власть над вами – это полная ерунда. Вы человек – вы не можете быть, мать их, чьей-то собственностью.

Сидни устремила на него долгий и очень внимательный взгляд.

– Вы это серьезно, да?

– Конечно.

Она закрыла глаза. Не открывала их почти минуту, пока ее дыхание не выровнялось – пока она не уверилась в том, что не уронит ни слезинки. Открыла их.

– Кажется, никто и никогда не говорил мне ничего более благородного. Вот только это не так устроено. Плату берут магией. Результатами. И от меня кое-чего потребовали.

Она рассказала ему о последнем приказе Шары. Почти полностью.