Бессердечно влюбленный

Немного беспокоило, что показались горы, а снега всё не было. Не по траве же кататься на лыжах! Трава не скользит, я пробовал. К счастью, сразу после Женевы пейзажи начали белеть. Въезжая в живописную альпийскую деревушку Сен-Жерве, мы нырнули в снежную сказку. Дома с жёлтыми ставнями, окученные сугробами, с шапками на крышах, красный трамвай прямо по белым огородам. А впереди синеватые в сумерках пики. Аж сердце сжалось от радости.

— Давайте тут остановимся, — сказал Манюэль. — В Сен-Жерве дешевле раза в два.

— А поехали лучше прямо в Шамони Мон-Блан, — предложил я. — Там к подъёмникам ближе. Я знаю хороший отель, четыре звезды, в самом центре долины. Думаю в середине недели и в начале сезона там не будет аншлага.

— Это который с бассейном? — обернулся Маню. — Да там цены не сложишь!

— Позвольте мне сделать вам свадебный подарок и оплатить за всех, — сказал я. — Дарья ведь мне тоже не чужой человек, полтора года бок о бок проработали. — Я потёр челюсть на автомате. — И кое-какую компенсацию я задолжал.

Вика взглянула на меня с нежной благодарностью, и я уже был готов выкупить весь отель на нас четверых.

— Нет, не стоит, — пуфанул щеками по привычке французский йети.

Дарья, кажется, с ним была не согласна. И я поднажал с улыбкой:

— Ну, ребята! Мне же надо набирать очки в карму. Не качеством же вылепленного снеговика…

— Мы согласны! — поспешно воскликнула Дарья, прежде чем её неандерталец успел возразить. — Езжай дальше, Маню!

Хваткая девочка, и как я раньше не заметил? Манюэль надулся слегка, но когда мы подъехали к четырёхэтажному СПА-отелю, зашли в холл с крупной чёрно-белой плиткой на полу и зеркалами во всю стену, с витой лестницей, скамеечками для лыжников и креслами для безлошадных, наши молодожёны помирились. Закурлыкали, забыв про правило говорить на английском. А и пусть!

— Расселяемся и идём закупаться, — распорядился я.

Даха с Маню не ответили. Ну конечно, как ответить, когда губы другим заняты? Молодец, неандерталец, не теряется. Слямзил моего секретаря и счастлив.

— Закупаться? Красные туфли оптом? — засмеялась Вика. — Или сегодня зелёные?

— Нет, ботинки для лыж, я же обещал тебя научить. Но красные предпочтительнее, — хмыкнул я и подошёл к стойке. — Добрый вечер.

Девушка с кудрявыми тёмными волосами за стойкой глянула на нашу компанию профессиональным взглядом с налётом дружелюбности и сказала по-английски с жутким французским акцентом:

— Добрый вечер, мсьё, медам. Вам два двухместных номера?

Я обернулся на Вику. И вдруг растерялся, заволновался, словно между нами ещё ничего не было и должно случиться в первый раз. Во рту пересохло, как у мальчишки, и все известные английские слова застряли в горле. Русские тоже.

— Да, — пришла на помощь Вика. — Два одинаковых двухместных номера с двуспальными кроватями. Если можно, рядом.

Чёрт, я же женюсь на ней! Откуда этот мандраж?!

А Вика встала рядом у стойки. Улыбнулась. Её запах, светлые пряди по плечам, касание руки к руке, и у меня просто мозг вынесло. Не помню, как оплатил, как донёс чемоданы до номера со светлыми деревянными резными панелями на стенах, с белыми простынями на широкой кровати и лиловыми подушками. Вика бросила сумочку на кресло в углу. Не успела восхититься видом из окна, а я её развернул, притянул к себе. Доверчивый взгляд голубых глаз. Моя? Теперь моя! Навсегда. Небо за радужками нельзя ни обидеть, ни подвести. Теперь я за неё в ответе. Моя.

— Я люблю тебя! Ты такая красивая! — вырвалось само.

— Мишенька, — шёпот в ответ.

Я потянулся к ней с поцелуем. Её губы с готовностью ответили. Тёплые, упругие и мягкие одновременно. И всё: мурашки по телу, короткое замыкание в голове. Больше соображать было нечем. Ураган в груди. Руки сняли с неё пальто, освободили нежную шею от ярко-красного шарфа. Поцелуи по шейке, уху и ниже. Мягкая ткань под ладонями. Долой платье! Змейка на сапогах, вжик. Кто придумал колготки? А, и с себя надо куртку снять… Зачем нам столько одежды?!

Убил бы того, кто конструировал застёжку на бюстгалтере! Справился, чуть отстранился и мгновенно замер.

Какая же она красивая! Как статуэтка, точёная из слоновой кости, с распушившимися золотыми волосами. Губы пухлые алеют и манят снова. Цветов захотелось — разбросать вокруг неё на постель. Дурак, не додумался раньше. И слова все растерял. В поцелуях.

Вика улыбнулась и тронула пояс на моих джинсах. Я остановил её.

— Я сам.

Опять вихри по телу. Оно вдруг тесным показалось.

А Вика была передо мной совсем обнажённой, на белых простынях. Неужели она моя? Моя! Такая нежная, открытая полностью, до сумасшествия! Тело задрожало от нетерпения, еле заставил себя сдержаться и не наброситься сразу. Она не воспримет мою дрожь как слабость? Нет, сама дрожит. Доверяет мне! Хотя ведь не должна… Я бы себе не поверил.

— Вика! — Я навис над ней.