Бессердечно влюбленный

— Уже пошёл отсчёт, — кивнула Даха и махнула Маню: мол, катайся, дорогой, пока у нас тут политзанятия.

Маню радостно слинял. А Миша дотошно и скрупулёзно рассказал нам о конструкции лыж, о тайнах и секретах спасения попы от столкновения со склоном, скольжении и прочем. Возил, обнимая за талию, «Титаником», подправлял, корректировал, ловил, когда успевал. Правда, мы всё равно падали, а он слегка раздражался, но сдерживал себя, как мог. За что от меня лично получил жирный плюс — если бы кто-то так в офисе отчаянно тупил, он бы уже давно включил режим сталелитейного пресса. А тут даже шутить пытался, хоть и поглядывал на заснеженные пики в ярко-синем небе с некоторой завистью.

Наконец, я скатилась с горки «лягушатника» в его сопровождении без оплошностей.

— Умница! Идеально! — обрадовался Миша.

Разрумянившаяся Даха слетела рядом и тоже затормозила не попой.

— Ого! И ты молодец! Растёшь в моих глазах, Дарья!

Она выставила большой палец в перчатке:

— Аналогично!

Миша снова взглянул на далёкий склон. Я тронула его за руку и улыбнулась:

— Поезжай. Я вижу, тебе хочется.

— Нет, ты что! — замотал он головой. — Я несу за тебя ответственность. Ты новичок. Я должен быть рядом.

Я обняла его.

— Какой же ты классный! Но, мне и Дахе уже нужен отдых. Так что Миш, сейчас ты можешь нести ответственность за меня только в плане поглощения глинтвейна, тут я клятвенно обещаю тебе не напиться до неприличия и не поперхнуться гвоздикой.

— Ты уже устала? — не поверил он. — Но только часа два пробуем…

— Приплюсуй сюда всё, что было ночью, — хихикнула я. — И если мне не дать отдохнуть, можно легко сдать меня в утиль.

Он смутился.

— Прости, пожалуйста… Прости, Вика, я всё равняю по себе…

— Не надо, ты спартанец, а я…

— Цветочек, — вдруг договорил за меня он и покраснел.

— Да, — заулыбалась я, — поэтому цветочек взгромоздится вон в то кафе. А ты покори тот пик, который на тебя смотрит.

— Нет, ну так нельзя. Я с тобой пойду…

И ведь хочет же! Ну что будешь с ним делать? Переизбыток ответственности — тоже диагноз. Даха подъехала к нам.

— Я просто требую, — сказала я чуть строже, — чтобы ты нам с Дахой показал класс! Езжай, а мы хоть пообщаемся немного, по-женски.

— Правда?

— Абсолютная.

Он заколебался, потом по-директорски посмотрел на бывшего секретаря номер один.

— Дарья, ты ответственная, я знаю. Возлагаю заботу о Вике на тебя, пока я съеду с третьей очереди. Но чтобы всё… — он начал привычно давить.

— Всё будет окей, — хмыкнула Даха, — но за тон сейчас будет минус десять баллов из двадцати наработанных.

Миша незлобно выругался. Поцеловал меня в лоб и помог снять лыжи.

— Я скоро.

* * *

Мы с Дахой посмотрели ему вслед, и потом принялись втыкать носы лыжных ботинок в склон, как Миша учил.

— Мда, не скоро из него удав выветрится, — сказала Даха. — Хотя и успехи делает семимильными шагами.

— Стомильными! Он такой нежный! — рассмеялась я и тут же смутилась, словно выдала наш секрет.

— Ого, — присвистнула Даха и стянула шлем.

Я тоже. Впереди возвышалось деревянное французское кафе и маячило весёлое братство лыжников и безбашенных сноубордистов. Я обернулась ещё раз посмотреть, уехал ли Миша на подъёмнике. И вдруг кто-то подхватил меня под локоть.

— Так вот ты куда от меня сбежала! — услышала я знакомый голос. — Далековато!

Я обернулась и опешила: это был Егор, тот самый, восхитительно лысый, правда, теперь бесконечное количество очков проигрывающий Мише.

— Ну здравствуй, девушка-праздник, — сказал Егор и расцвел на все свои тридцать два голливудских импланта.

Глава 24

— Ну здравствуй, девушка-праздник, — сказал Егор и расцвел на все свои тридцать два голливудских имплантанта. — Умница! А ты знала, куда ехать — в самую красоту из нашей ростовской слякоти. Такой кайф вокруг: горы, парапланеристы… Лучше могут быть только горы, там наверху. Поехали?

«За каким лешим его сюда принесло?» — подумалось мне, но вслух я сказала:

— Ага, и тебе не хворать. Нет, я уж лучше тут. Я только учусь.

Даха удивлённо воззрилась на меня, потом на лысого, идентифицируя в нём владельца бизнес-центра.

— Здравствуйте, Егор Дмитрич, — обозначила себя Даха.

В его лице мелькнуло недоумение, потом он узнал в раскрасневшейся от морозного солнца весёлой блондинке офисную мышь из приёмной. Ткнул в изумлении пальцем в неё, затем в меня:

— Э-э, а вы что, вместе тут, что ли? Вы же, если не ошибаюсь, бывший секретарь Черенцова, да?

— Угу. Слёт экс-секретарей-ассистентов, — буркнула Даха.

Егор расхохотался.

— Так я и подозревал, что тут дело нечисто! — а потом обратился ко мне: — Погоди, Вика, выходит, ты тоже экс? Уволилась? Оставила Черенцова с носом? Ахахах, так ему и надо. Тогда пойдём в сторонку, у меня к тебе есть сразу два разговора.

Я не успела и глазом моргнуть, как Егор подхватил меня под локоть и потянул куда-то к деревянному домишке за сугробами. Я вырвала руку, чуть не упала, неуклюжая на своих неудобных ботинках, воткнувшихся носами в снежный бугор, и мотнула головой:

— Нет, Егор, я с тобой никуда не пойду. Мне и здесь прекрасно.