Бессердечно влюбленный

Приблизительно так я думала последние два часа. А прошло уже почти пять. В промежутках между паникой, холодком между лопатками, попытками отшучиваться и улыбаться Дахе и Маню. Сначала я даже немножко покаталась, коряво — стиль «каракатица на выезде». Слегка даже начало получаться.

Вокруг шаталась совершенно разномастная и разноцветная публика: горнолыжный курорт Шамони, и правда, пользовался популярностью. Кого здесь только не было: подгулявшие хиппи, наркоманского вида молодёжь, которой мне было бы страшно давать в руки сноуборды, настоящие спортсмены и полные лыже-чайники. Иногда мимо нас проходили бородатые дядечки, похожие на альпинистов из старых советских журналов, но жирный лайк и вечную память в Инстаграме получили от меня бабульки со снаряжением времён Второй Мировой. Сморщенные лицами дамы были бодры и веселы, некоторые из них оглядывали окрестности с сигаретами в накрашенных губах. Попробовала представить тут нашу тётю Валю Гору, несущую дежурство на скамеечке возле подъезда в платочке, китайском пальто и с матом наперевес, а также её верных подружек, жадно бдящих, кто, с кем, и куда вырядился. Не вышло. Европа всё-таки. Недаром побывавшие в России иностранцы развозят по миру новое заимствованное слово «babúshka», которое, как «борщ», «валенки» и «перестройка» точному переводу не подлежит.

Хотя среди абсолютного смешения языков и рас, русских тут тоже было немало: девушек в малиновых комбинезонах со стразами, разудалых глав семейств с подрастающим поколением и с ухоженными, как иномарки, жёнами.

Я быстро заглотнула глинтвейн из стаканчика и рванула на улицу, пытаясь проследить за точкой-вертолётом в солнечно-голубом разливе неба. И зачем Миша купил себе серо-синий костюм? Ведь ничего не разглядеть. Где бы достать бинокль?

— Расслабься! Ничего с ними не будет! — сказала Даха. — Михаил регулярно бороздит по лыжне на Красной Поляне. Как сезон наступает, я ему вечно на выходные билеты беру в Сочи со ски-пассом. Точнее брала.

И она потащила меня на освоение «лягушатника». Рядом шумели итальянские дети. А мне в голову ударило мыслью, что ведь и у нас с Мишей тоже могут быть дети. Сколько? Один, двое, больше? Ох, женщины об этом как-то раньше думают… До того, как… А я на всё согласна. Будут дети? Пусть будут. Главное, чтобы на Мишеньку были похожи, — подумалось мне, — он такой красивый!

Впрочем, мысль о детях была такой внезапной, но по-хорошему волнующей, что в животе закрутилась спиралью горячая волна. А вдруг уже? Нет, вряд ли…

Маню лихо съехал со второй очереди и принялся нас учить, удивившись отсутствию Миши. Правда, они с Дахой предпочитали падать в сугроб и дурачиться. Солнце и обстановка вокруг к этому располагали. Я тоже немного попыталась.

Но когда через пару часов после того, как наши дуэлянты умчали ввысь, и мы зашли снова в кафе за горячими напитками, по телевизору объявили о внезапном сходе лавины на пике Эгюй дё Миди. Я замерла, не чувствуя ног под собой. Глядя, как по плоскому экрану скатывается белая гуща, похожая на стадо бешеных снежных коней в ледяной дымке, я широко раскрыла глаза и взмолилась. Про себя, но так громко, что слова стенками больших колоколов забили по черепу изнутри: «Миша! Мишенька! Не попади, только не попади туда! Спаси, его Господи, умоляю!!!»

— Вика! — кто-то выдернул меня из оцепенения. — Успокойся! Говорят, никто не пострадал. Съёмки с вертолёта ведут. Они бы увидели.

Это был Маню.

— Ага… — только и вышло у меня сказать.

А Даха показала Маню кулак:

— Только попробуй мне из ревности дуэли устраивать!

— А я… не ревную, — моргнул Маню.

— Как не ревнуешь?! — пыхнула Даха, уткнув руки в боки. — Совсем не ревнуешь?!

— Нет, — замотал косматой головой Маню. — Зачем?

— Всё, я обиделась! — надула губы Даха и отвернулась.

— Почему?! — вытаращился несчастный муж. — Я тебя люблю, моё сокровище!

— Если б любил, ревновал бы! — заявила Даха, со скрежетом отодвинула пустой стул, порываясь встать.

Тут же была поймана и зацелована под заверения о безграничном доверии.

— Лучше не ревнуй, Маню, — мрачно вставила я.

Кататься я больше не стала. Начал срываться снег, который через час превратился в нешуточный снегопад. Я следила за новостями по телевизору, в интернете и тонула в тревожности. Чёрт бы побрал мои попытки быть мудрой и понимающей женщиной! Разве я не знала, как Егор гоняет?! Он же вообще без башни, лётчик-налётчик! И не уверена, что у него есть хоть какие-то принципы… Дура я, дура! Надо было каждому дуэлянту выдать по шелобану в лоб, сломать лыжи, выбросить палки с обрыва и закатить эпичный скандал — такой, чтобы весь Шамони ещё сотню лет вспоминал. Нет, я не люблю конфликты и не очень умею скандалы устраивать, но с каждым движением минутной стрелки на больших чёрных часах по белым делениям «скилл» по раздаванию люлей был всё ближе к освоению. И плакать хотелось. Чашку с очередным кофе разбить. И снова плакать.

Прошло пять часов! Пять!!! Где они?!