Бессердечно влюбленный

Мы смели в секунду всё, что принёс парниша в переднике. Вика молодец, построила всех на кухне быстро. О, чай! Мой любимый, чёрный, с кучей пакетиков во френч-прессе, и шоколадка! Жизнь реально удалась! Главное, на куски не рассыпаться от радости…

В набитом желудке стало тяжело, а в глазах сонно. Я хлебнул горячего вина и поплыл. Но тут показалось, что чего-то не хватает. Кого-то. Куда Вика делась? Я обернулся, скользнул взглядом по залу. Её нет. В дамскую комнату, наверное, отправилась…

— А где Вика? — спросил я у «тёщи».

Она пожала плечами и что-то курлыкнула Манюэлю на французском. Вика не появилась и через пять минут. И через десять. Я встревожился.

Даха взяла мужа под ручку, потянула его из-за стола и сказала не без злорадства:

— Мы устали вас ждать тут целый день. Отдыхайте, а мы пойдём спускаться в гостиницу.

— А Вика…

Дарья снова пожала плечами. Что-то тут не ладно. Добров тоже спросил:

— А куда твоя делась?

— Сейчас, — ответил я и заставил себя встать.

Подошёл к стойке и, скрипя уставшим мозгом, спросил на английском, не видели ли они блондинку вот такого роста в красной куртке, лыжных штанах со странными цветочками и в белых ботинках, которая заказ оформляла. Курчавый парниша вопросительно ткнул на наш стол, где почти развалился по столу полусонный Добров. Я закивал.

Официант сунул мне счёт в плетёной плошке. Чёрт, не понял меня! Я развернул бумажку и вдруг заметил другую на самом дне. На салфетке что-то было написано. Викиной рукой…

Я поспешно вытянул белый клочок и прочитал:

«Снег согнул бамбук,
Словно мир вокруг него
Перевернулся»

Что за ерунда такая?! Я аж проснулся.

— Это кто сюда положил? — спросил я официанта.

— Девушка, о которой вы спрашиваете. Попросила отдать вам.

— А сама она где?! — опешил я.

— Ушла. Сказала, что вы оплатите счёт.

— Да, я, конечно, оплачу, — пробормотал я, глядя на непонятные строчки. — А куда она пошла, не подскажете?!

— Кажется, к фуникулёру на спуск к городу. Но не скажу точно.

Что-то я не понял… Опять эти её штучки?!

Сердце рухнуло в пятки. Я скосил глаза на Доброва. Этот сидит здесь. Уже проще, он не с Викой. Но где она?!

* * *

Добров снова спросил, где Вика.

— С друзьями пошла в номер. Голова разболелась, — спокойно ответил я, юзая годами выработанную привычку держать лицо.

— А-а, ну и я тоже пошёл, — ответил он и грузно встал. — Ты?

— Я чуть позже. Чай допью, — буркнул я и для верности плеснул кипятка себе в кружку. Не признаваться же в Викиных странностях.

Добров ушёл, тяжёлый, как медведь. Я снова уставился на салфетку. Что она хотела этим сказать? Странные какие-то слова, вроде бы не стихи, но и на стихи чем-то похоже.

«Снег согнул бамбук,
Словно мир вокруг него
Перевернулся».

Это намёк? На что? А просто нельзя было сказать? Почувствовал раздражение. Кинулся звонить и вспомнил, что, как идиот, так и не добавил в список контактов её личный номер. Чёрт!

Увидел пароль Wi-Fi на чеке, обрадовался. У меня мозг не включается, может, Гугл в курсе, что происходит в голове блондинок? Закинул всю фразу в поисковик в смартфоне. И получил: «Хайку Мацуо Басё». Угу, самое время играть в «Что? Где? Когда?». Я просто ткнул на выпавшие первыми ответы в mail.ru про расшифровку этого хойку, прочитал много мути, но один ответ аж торкнул:

«Под тяжестью неблагоприятных событий начинаешь по-другому смотреть на мир».

Я снова почувствовал холодок между лопаток — она хотела, чтобы я это понял? Что она стала по-другому смотреть на мир? Почему? Что я сделал?

Первым порывом было объехать всю очередь, но мышцы сообщили, что они против, поэтому я просто набрал Манюэля. Йети, кажется, был на моей стороне.

— Эллёу, — вместо «Хэлло» громким шёпотом ответил он, как обычно смешно игнорируя звук «х», и скрываясь от Дарьи-тирана, — Мишель, Вика сильно перепсиховала, пока тебя ждала. Она в гостинице.

— Спасибо, Маню! Я твой должник, — ответил я.

* * *

Я еле дотащился до номера, злой и недоумевающий. Перед дверью собрался и распрямил спину. Жалко, что Вика больше не моя подчинённая, лишил бы бонуса… Я всё для неё, а она не оценила!

Решительно открыл дверь. Вика сидела в кресле, подтянув к груди колени, настолько несчастная, что куда-то девалось раздражение, а недоумения стало ещё больше.

— Бамбук явился, — съязвил я. — Снег идёт. Мир на месте.

Не ответила. Чёрт, а ссориться не хотелось. Лучше б обняла снова, и всё было бы нормально. Я готов простить.

— Вика, ну, ты чего напридумывала? Победителей не судят, — усмехнулся я и быстро стянул с себя куртку, насквозь мокрую флиску и термомайку.

— Да, верно, — вскинула она гневные голубые глаза и резво подскочила ко мне. — Победителей не судят, их бьют! — И больно так врезала мне кулачком по предплечью раза три: — Ты! Ты! Ты…

Я опешил, поймал её руку.

— Ты чего дерёшься?!

Посмотрела, как на врага народа. Если я удав, то она — явно кобра. Аж не по себе стало.