Бессердечный граф

– Подождите. – Она забрала у него чашку. – Вдруг вас стошнит…

Риз с трудом удержался, чтобы не выругаться, хотя и смутно сознавал, что она права. В конце концов, чашку опять поднесли к губам, на сей раз он заставил себя пить медленно, хотя было искушение осушить ее одним глотком. Леди Хелен продолжала поддерживать его голову, даже когда чашка опустела: он чувствовал ее ровное дыхание, ощущал грудь – мягкую, как подушка. От леди Хелен исходил слабый цветочный аромат с нотками ванили. Никогда еще Риз не чувствовал себя таким беспомощным. Он, всегда идеально одетый и уверенный в себе, предстал перед этой леди в самом невыгодном свете, и это приводило его в ярость.

– Ну как, лучше? – спросила она.

– Ydw, – не подумав, ответил Риз почему-то по-валлийски. – Да.

Это казалось невероятным, но комната вдруг перестала вращаться, тошнота прошла, а все остальное можно вынести.

Хелен попыталась высвободиться, но он помешал ей, положив руку поперек ее тела. Ему почему-то хотелось, чтобы она посидела с ним еще хотя бы несколько минут. К его удовлетворению, она не стала сопротивляться.

– Что вы мне дали? – спросил Риз.

– Чай с орхидеями.

– С орхидеями, – повторил он озадаченно.

Риз не слышал, чтобы эти странные уродливые цветы для чего-то использовали.

– Да, из двух видов, Dendrobium и Spiranthes. Многие орхидеи имеют лекарственные свойства. Моя мать занималась их разведением и исписала несколько блокнотов информацией о них.

Ризу нравился ее голос, негромкий и мелодичный, немного убаюкивающий. Он опять почувствовал ее попытку отодвинуться и встать и еще тяжелее навалился на ее колени и придавил головой руку, упорно принуждая оставаться на месте.

– Мистер Уинтерборн, вам нужно отдохнуть…

– Поговорите со мной.

Она некоторое время колебалась, но все же согласилась:

– Хорошо… О чем вы хотите поговорить?

Ему очень хотелось спросить, останется ли он слепым навсегда: если кто-то уже и говорил что-то об этом, то, одурманенный лекарствами, не слышал или не запомнил, – но Риз не мог заставить, потому что слишком боялся ответа. Все время, пока оставался в одиночестве в этой тихой комнате, он не мог перестать об этом думать. Чтобы как-то отвлечься и успокоиться, ему нужен был собеседник, а точнее – она.

В затянувшемся молчании Хелен спросила:

– Рассказать вам об орхидеях? – Не дожидаясь его ответа, она устроилась поудобнее и начала: – Само слово происходит из греческой мифологии. Орхис был сыном сатира и нимфы. Однажды во время пира в честь Диониса, бога виноделия, Орхис слишком много выпил и попытался взять силой понравившуюся жрицу. В гневе Дионис приказал разорвать насильника на куски и разбросать их по свету. И везде, куда падал такой кусочек, вырастала орхидея.

Она замолчала и на несколько секунд отклонилась в сторону, вероятно, потянувшись за чем-то. Потом его потрескавшихся губ коснулось что-то мягкое и нежное – это она кончиком пальца смазывала его губы бальзамом.

– Мало кто знает, что ваниль – это плод вьющейся орхидеи. В нашей оранжерее есть одна: она такая длинная, что оплела всю стену. Бутоны распускаются по утрам и без опыления живут только до вечера. У белых цветов и стручков ванили очень сладкий аромат.

Под звук ее нежного голоса Риз чувствовал, как отступает красная волна жара, и словно парил в воздухе. Было так странно и приятно лежать в полудреме в ее руках – даже лучше, чем после плотских утех… Эта мысль потянула за собой совершенно безумный в данной ситуации вопрос, как бы это было с ней… Возможно, она тихо лежала бы под ним, а он вкушал нежность ее лепестков и ванильную сладость… Умиротворенный, он медленно погрузился в сон, представляя, как обнимает леди Хелен.

Глава 22

Во второй половине дня Девон наконец поднялся с кровати, намереваясь присоединиться к домочадцам в столовой за чаепитием в канун Рождества. С помощью камердинера он сумел одеться, но это заняло больше времени, чем ожидалось. Первым делом нужно было плотно обвязать среднюю часть тела, чтобы зафиксировать треснутые ребра и уберечь от случайных движений. Просунуть руки в рукава рубашки оказалось непростой задачей, хоть ему и помогал Саттон: даже малейший изгиб торса причинял острую боль. Ему пришлось принять приличную дозу лауданума, чтобы приглушить боль, и только после этого он смог надеть сюртук. Наконец, Саттон аккуратным узлом завязал его шейный платок и отошел на шаг, чтобы оценить результаты.

– Милорд, как вы себя чувствуете?

– Вполне сносно, чтобы спуститься вниз, – ответил Девон. – Но если я вдруг чихну, то наверняка грохнусь в обморок.

Камердинер улыбнулся.

– У вас не будет недостатка в желающих оказать помощь. Лакеи буквально тянули жребий, чтобы решить, кому достанется привилегия сопровождать вас вниз по лестнице.

– Мне не нужны провожатые, – заявил Девон. Ему совсем не нравилось, что с ним обращаются как с каким-нибудь старикашкой, страдающим подагрой. – Достаточно просто держаться за перила.