Бессердечный граф

Покрывая поцелуями ее шею, он нашел особенно чувствительное местечко, где пульсировала жилка, и принялся ласкать его кончиком языка. Кэтлин затрепетала и выгнулась. Казалось, ее тело настроилось на его тело, от его близости она мгновенно вспыхивала, а внизу живота разливалось приятное тепло. Чего проще было бы позволить ему взять все, что хочет, отдаться наслаждению, которое он мог ей дать, и думать только о настоящем, но что будет потом? Когда все кончится, она останется опустошенной.

Кэтлин усилием воли отстранилась и посмотрела на Девона со смешанным выражением страдания и решимости.

– Я не готова на интрижку с вами.

Его лицо тут же приняло выражение отстраненности.

– Вы хотите большего?

– Нет! – с чувством сказала Кэтлин. – Я не могу себе представить, что отношения с вами могут принести что-то иное, кроме страдания.

Ее слова, казалось, пробили брешь в его отстраненности, словно стрела со стальным наконечником.

– Хотите получить рекомендации? – ледяным тоном поинтересовался Девон. – Подтверждение моих способностей в постели?

– Нет, конечно! – бросила Кэтлин. – Не ехидничайте.

В мрачной синеве его глаз тлел огонь, когда он поймал ее взгляд.

– Тогда почему вы мне отказываете? И почему лишаете себя того, чего хотите? Вы были замужем, никто не будет ожидать от вас девственности. Если мы доставим друг другу удовольствие, это никому не повредит.

– Это повредит мне… в конечном счете.

Он посмотрел на нее озадаченно и не без раздражения:

– Почему вы так решили?

– Потому что я знаю себя, – сказала Кэтлин. – И достаточно хорошо знаю вас, чтобы верить, что вы никогда намеренно не причините боль ни одной женщине. Но вы для меня опасны. И чем сильнее вы пытаетесь убедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.

Хелен провела в комнате Риза Уинтерборна три дня: пока он лежал в лихорадке и почти все время молчал, она щебетала без умолку. Она сама устала от звука собственного голоса и к концу второго дня обронила что-то в этом роде, но в ответ ее подопечный бросил отрывисто:

– А я нет, так что продолжайте.

Боль в ноге, лихорадка и вынужденное пребывание в постели сделала его угрюмым и раздражительным. Всякий раз, когда Хелен не оказывалась рядом и не развлекала его, он выплескивал свое дурное настроение на любого, кто оказался поблизости, даже на несчастную горничную, которая приходила по утрам почистить и затопить камин.

После того как все случаи из детства и подробные истории из жизни семьи Рейвенел закончились, все ее учителя, любимые домашние питомцы и самые живописные прогулки вокруг Эверсби были описаны, Хелен пошла поискать, что бы можно было ему почитать. Она уже пыталась увлечь его романом Диккенса, но он его категорически отверг: Уинтерборна не интересовала ни художественная литература, ни поэзия. Тогда Хелен стала читать ему газеты, и это его устроило. Более того: он просил, чтобы она читала каждое слово, включая рекламные объявления.

– Удивительно, что ты вообще согласилась ему читать, – заметила Кэтлин, когда Хелен позже рассказала ей об этом. – На твоем месте я бы не стала.

Хелен в недоумении посмотрела на нее. Разговор происходил в оранжерее с орхидеями, где Кэтлин помогала Хелен в кропотливом занятии: опылении цветущей ванили.

– Кажется, вы не в восторге от мистера Уинтерборна.

– Он приводит в ужас горничных, проклинает миссис Черч, оскорбляет Симса и был весьма несдержан со мной, – сказала Кэтлин. – У меня складывается впечатление, что единственный обитатель поместья, которого он еще не оскорбил, – это поросенок, да и то лишь потому, что пока не заходил в его комнату.

– У него был жар, – напомнила Хелен в оправдание Уинтерборна.

– Но признай по крайней мере, что слишком уж капризный.

Хелен поджала губы, сдерживая улыбку, и признала:

– Пожалуй, да, есть немного.

Кэтлин засмеялась.

– Меня восхищает твоя способность управляться с такими вот занудами.

– Если бы меня не подготовила к этому жизнь в доме Рейвенелов, тогда уж не знаю, что еще могло подготовить.

Хелен приоткрыла бледно-желтый цветок, собрала зубочисткой крупинки пыльцы и перенесла на нектар, скрытый в рыльце под крошечным клапаном.

Кэтлин озадаченно посмотрела на золовку:

– Меня всегда удивляло, как тебе удается сохранять спокойствие: никогда не видела тебя в гневе.

– О, ты ошибаешься: я вполне способна на гнев! – заверила ее Хелен.

– Но ведь не на такую ярость, чтобы кричать, швыряться вещами и оскорблять.

Хелен ответила, продолжая заниматься лозой ванили:

– Возможно, я поздний цветок и раздражительность появится у меня позже.

– Боже, надеюсь, что нет. Если и ты станешь такой же, как остальные Рейвенелы, у нас не останется никого, кто сумел бы утихомирить дикого зверя вроде мистера Уинтерборна.

Хелен покосилась на нее и, улыбнувшись, возразила:

– Он вовсе не зверь: просто человеку, энергичному по природе, тяжело переносить бездействие.

– Но ведь ему уже лучше?

– Определенно. И сегодня должен приехать окулист. – Хелен помолчала, открывая следующий цветок. – Я думаю, когда мистер Уинтерборн сможет видеть, его настроение улучшится.

– А если зрение не вернется?