Бессердечный граф

«Когда мы оба этого захотим», – сказала она. Можно подумать, не знала, что он хочет этого всегда. Если ее стратегия состояла в том, чтобы заставить его сходить с ума от желания, то она сработала великолепно. Но Девон достаточно хорошо знал Кэтлин, чтобы заподозрить в намеренной манипуляции. Вот только почему-то от сознания, что она пытается таким образом защитить себя от него, ему становилось еще хуже. Он понимал ее, в принципе мог бы, пожалуй, даже с ней согласиться, но тем не менее это сводило его с ума. Он не мог изменить свою природу, да и, видит бог, не хотел. Он никогда не смог бы отдать женщине свое сердце или свободу, но до этого момента не сознавал, что это делает почти невозможными отношения с такой же, как он, решительно настроенной сохранить и сердце, и свободу.

Кэтлин же, казалось, нисколько не изменилась: была такой же общительной, рассудительно, то серьезной, то забавной, готовой поспорить, когда с чем-то не соглашалась. А вот он стал буквально одержимым ею: не мог оторвать от нее взгляд. Половину времени он пытался делать все возможное, чтобы она была довольна, а вторую половину испытывал искушение ее задушить. Еще никогда он не ощущал столь мучительной неудовлетворенности, желая гораздо большего, чем она была готова дать. Он дошел до того, что преследовал ее, поджидал в укромном уголке, как какой-нибудь распутный лорд, привыкший лапать горничных. Как-то утром после конной прогулки с Кэтлин он завлек ее в темный угол седельной и там уговорами и ласками добился, что она отдалась ему у стены, но даже тогда, в первые секунды после великолепной разрядки, когда еще не успел прийти в себя, он хотел большего. И так каждую секунду.

Остальные обитатели дома не могли не замечать, что он стал одержим Кэтлин, но пока что никто не проронил ни слова об этом. Однако Уэстон, в конце концов, спросил, почему Девон передумал возвращаться в середине месяца в Лондон.

– Ты же собирался уехать завтра вместе с Уинтерборном. Что изменилось? Тебе надо быть в Лондоне, готовиться к переговорам о сдаче земли в аренду. Насколько я помню, они должны начаться первого февраля.

– Поверенные и бухгалтеры могут подготовиться без меня, – ответил Девон. – Я могу по меньшей мере еще неделю оставаться здесь, где я нужен.

Уэстон фыркнул:

– Нужен для чего?

Девон прищурился.

– Полагаю, когда в доме ремонт, нужно сажать живые изгороди, копать дренажные канавы и молотить зерно, здесь есть чем заняться.

Они шли к дому от сарая, куда убрали недавно доставленную механическую паровую молотилку. Хоть и купили они ее подержанной, машина вроде бы была в превосходном состоянии. Уэстон придумал, как несколько семей смогут использовать ее по очереди.

– Поместьем управлять я и сам могу, – возразил Уэстон. – Ты принесешь гораздо больше пользы в Лондоне, где займешься финансовыми вопросами. Нам нужны деньги, особенно сейчас, когда мы решили понизить фермерам арендную плату.

Девон напряженно вздохнул.

– Я же предлагал с этим подождать.

– В тех семьях ситуация критическая: не могу же допустить, чтобы их дети голодали.

– Ты говоришь как Кэтлин, – пробурчал Девон. – Я постараюсь побыстрее договориться с Северином. Переговоры было бы вести проще, если бы он поручил их своему директору, но он по какой-то причине решил это делать сам.

– Мы оба знаем, что Северин просто обожает торговаться с друзьями.

– И это объясняет, почему у него их так мало.

Остановившись у входа, Девон засунул руки в карманы и посмотрел на окно гостиной на втором этаже. Хелен играла на фортепиано, и из дома доносилась такая нежная мелодия, что можно было почти не обращать внимания на то, что инструмент был не настроен. Проклятье, как же много в этом доме нужно ремонтировать!

Уэстон проследил направление его взгляда.

– Ты говорил с Уинтерборном насчет Хелен?

– Да. Он намерен за ней ухаживать.

– Хорошо.

Девон поднял брови.

– Теперь ты одобряешь этот союз?

– Частично.

– Как это – частично, что ты имеешь в виду?

– Та часть меня, которая любит деньги и не хочет попасть в долговую тюрьму, считает, что это отличная идея.

– Тюрьма нам не грозит, только банкротство.

– Участь худшая, чем долг, – сострил Уэстон и пожал плечами. – Я пришел к заключению, что для Хелен это будет неплохой вариант. Если она не выйдет за него, то ей придется согласиться на куда более худшую партию.

Девон задумчиво посмотрел на окно:

– Я подумывал взять всех трех в Лондон.

– Боже правый, зачем?

– Это сблизит Хелен и Риза.

– А еще, – многозначительно заметил Уэстон, – удержит Кэтлин возле тебя. – А в ответ на настороженный взгляд Девона он добавил с иронией: – Когда я просил тебя не соблазнять Кэтлин, я заботился о ее благополучии, но теперь у меня такое впечатление, что следовало не меньше беспокоиться и о твоем. В последнее время ты сам на себя не похож.

– Оставь эту тему, – бросил Девон.

– Хорошо. Но только еще один маленький совет. Я бы не стал говорить Кэтлин о твоих планах относительно Хелен. Она полна решимости помочь всем девушкам найти свое счастье.