Бессильные мира сего

Перед родной парадной, под самым оранжевым фонарем, стояла знакомая “копейка”, грязная словно мусорный контейнер. И из нее уже торопливо выкарабкивался возмущенно глядящий Матвей, и вот уже знаменитый возмущенно-недоуменный вопрос прозвучал:

– Ты где был!?

– Пиво пил, – ответил Вадим немедленно и сам же засмеялся – так ловко все это получилось, но тут ему стало не до смеха: Матвей, оказывается, не просто так здесь стоял, его поджидая, он рвался к нему в дом, он хотел присутствовать, охранять, наблюдать и вообще держать ситуацию под контролем.

Не надо под контролем, попытался втолковать ему Вадим. Все уже устроилось. Все о'кей… “Но позволь! Мы же договорились… Тенгиз же ясно сказал!..” Да, в интимные отношения я вступал с твоим Тенгизом! Не надо вам меня больше охранять, можете вы это понять?.. “Как это так-не надо?..” А так: вольно, р-р-разойдись! Нет, Матвей этого понять не мог. Он, потерявши Вадима из виду, полдня мотался по улицам, чуть ли не в морги уже звонил, переполошил всех знакомых, побывал в двенадцати злачных местах и местечках, а потом еще торчал добрый час здесь, под фонарем, ожидая неведомо чего… Не мог он теперь поверить, что все труды его пропали напрасно.

– Дурак, – сказал ему наконец Вадим. – Можешь ты хотя бы понять, что ко мне женщина должна прийти сейчас? На хрен ты нам с ней нужен, спрашивается?

– Какая еще женщина? – спросил подозрительный Матвей.

– Людмилка. Помнишь Людмилку? Манекенщицу?

– Помню Людмилку, – признался Матвей, все еще пребывая в тисках страшных подозрений, но уже значительно помягчев.

– Я ей еле дозвонился, договорились на сейчас, неужели не понятно?

– Что-то ты не очень сейчас похож на Дон Жуана, – сказал Матвей, сверля его прокурорским глазом.

– Это почему еще? На что ты намекаешь? Очень даже похож. И не порти мне удовольствие, пожалуйста. Вали отседова.

В конце концов удалось отвязаться. Вадим взбежал по лестнице, отпер дверь в квартиру и – остолбенел на пороге. Он совсем забыл, что вытворял здесь двое суток назад, и на мгновение в панике вообразил, что это ОНИ побывали тут, – мстительные и злобные, как гарпии, подлые и беспощадные. Паника была внезапна и сокрушительна, словно взорвалось что-то у него внутри, он чуть не упал – ноги подкосились, но тут же очухался и все вспомнил. Прошел в комнату, поднял и поставил (среди хаоса и мусора) перекосившийся торшер (мамин любимый), огляделся, осторожно ступая по разбросанному, прошел к окну, выглянул сквозь задернутые тюлевые занавески.

Матвей отнюдь не уехал, он все еще стоял возле своей мусоровозки – задрав голову, глядел на его окна. Этот не уедет, нет. Этот не уедет никогда. Он будет терпеливо ждать, чтобы проверить: прибудет ли названная Людмилка, когда прибудет, одна ли, на какое время?.. Урюк под контролем…

Он огляделся, нашел телефонный шнур, проследовал вдоль него до аппарата, погребенного под старыми журналами “Знание – сила” вперемешку с папками с рукописями, набрал номер. (Телефон – на удивление – работал.) Людмилкин хриповатый голосок произнес высокомерно: “Вы разговариваете с автоответчиком. Оставьте сообщение после короткого сигнала”. Короткий сигнал прозвучал, но Вадим не стал оставлять никакого сообщения. Да подите вы все в жопу! Он шваркнул трубкой по аппарату, поднялся с корточек и еще раз огляделся. Жуть! Срам! Мерзость запустения!.. Ненавижу… Он был по натуре своей аккуратист и терпеть не мог любого беспорядка. Может быть, именно поэтому, напившись и потеряв человеческий облик, он всегда такой отвратительный беспорядок учинял. По принципу доктора Джекила, он же – мистер Хайд… Спасибо, что хоть полы не заблевал в расстройстве чувств при потере личности…

Добрый час он старательно, скрупулезно и даже с неким сладострастием убирал авгиеву конюшню, Матвей внизу, видимо, утомившись ждать (а также, видимо, вспомнив о наличии второго входа на лестницу – со двора), уехал наконец. Когда Вадим покончил с разбросанными журналами, поднял и поставил на место книжную стенку, Матвей позвонил и осведомился, как он там. На вершине блаженства, ответил Вадим. “Точно?” – “Абсолютно”. – “Имей в виду, – сказал Матвей, – я все время дома и машина под парами. Если что – так сразу!..” – “А как Тенгиз?” – “Он тоже под парами”, – сказал Матвей. “Спасибо, ребята, но, ей-богу, ничего больше не надо, – сказал Вадим. – Все устроилось”. “Как?” – спросил Матвей. “Само собой”, – ответил Вадим. “Но если все само собой устроилось – еще чудесней!” – процитировал Матвей и повесил трубку.

Тут Вадим спохватился и позвонил к тетке в Наклажную. Мама подошла, и они поговорили. У мамы все было в порядке, слава богу, только ангина пока еще не прошла, а в остальном все в порядке. И у Вадима все было в порядке. Во всем мире стоял сплошной, беспросветный и полный порядок, оставалось только передвинуть на место диван, уехавший на середину комнаты, и расставить по местам рассыпавшиеся книги, устилающие пол, как пестрая стая мертвых птиц…