Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Что сделал Тони Скотт? Во-первых, он использовал разговор раньше, когда Кларенс и Алабама после «трех фильмов о кунг-фу» ели пирог в кафе, но оставил постельную сцену, сделав ее нормальной. К сожалению, она, как и большинство необязательных изображений секса, выглядит нелепой: мы видим странные ласки героев, самая смешная из которых та, когда Алабама целует и лижет волосатую грудь Кларенса. В целом это просто монтаж нескольких сцен петтинга — не более. Определенно это самая слабая сцена фильма. Во-вторых, Скотт включил в фильм еще одну эротическую сцену, которой нет в сценарии. На пути в Калифорнию, остановившись около телефонной будки, чтобы позвонить Ричи, после разговора Кларенс и Алабама занимаются любовью на телефонном справочнике. К счастью, уже без взаимных ласк — все строго по делу. И хотя этот эпизод не выглядит таким же нелепым, как предыдущий, и не вызывает смеха, в целом он совершенно необязательный. Да, Кларенс и Алабама — молодожены, но ведь мы и так знаем, что у них настоящая любовь. С какой стати нам заглядывать к ним в спальню и оскорблять их светлые чувства?

Интерпретируя «Таксиста»

Если в поздних работах Тарантино жанры, которые он творчески переосмысляет или, лучше сказать, реконструирует, а также режиссеры и конкретные фильмы узнаются сразу и безошибочно (различные виды эксплуатационного кино — спагетти-вестерн, carsploitation, blaxploitation, боевые искусства, самурайское кино, кунг-фу и т. д.), то в его ранних произведениях, в том числе сценарных, субжанры и конкретные картины угадываются с большим трудом. Дело не в том, что он «крадет» что-то и пытается это как можно лучше спрятать, а в том, что он проделывает колоссальную работу, фактически переосмысляя те вещи, которые оказали на него существенное влияние, — не столько на стиль, сколько на его образ мышления и мировоззрение как таковое, что, как известно, не одно и то же. Однако сам Тарантино не скрывает этого влияния и без тени стеснения рассказывает, что именно он интерпретирует, делая свой вариант того или иного фильма. «Настоящая любовь» стала одним из его первых важных опытов, в котором отчетливо угадывается тематика и даже дух предшествующих культовых фильмов.

Например, музыка, под которую идут титры, была написана Гансом Циммером. По большому счету, это вариация его же темы из «Пустошей»[175] Теренса Малика. Сам Скотт говорил про эти очевидные сходства так: «Если люди скажут, что это похоже на „Пустоши“, я буду польщен… Это один из моих любимых фильмов, и он хорош во все времена»[176]. Но были и более очевидные влияния «Пустошей». Например, фильм начинается с монолога главной героини Алабы и им же заканчивается — тот же самый прием, что присутствует в «Пустошах». Эдвард Галлафент также обращает внимание на эти сходства[177]. Были очевидны параллели и с другими фильмами — невозможно было не вспомнить все предшествующие картины про «криминальных любовников». «Бонни и Клайд» (1967) Артура Пенна, «Убийцы медового месяца» (1969) Леонарда Кастла. Важно то, что все это культовые фильмы. Кино про «криминальных любовников» имеет все шансы стать культом, и Тарантино это понимал. Потому что сценарий «Прирожденных убийц» примерно об этом же. К тому времени уже был снят еще один фильм — «Смертельное влечение» (1987) Майкла Лемана, с которым исследователи обычно не проводят параллели, а между тем Кристиан Слейтер играл в этом кино «психа», заставлявшего свою девушку убивать не во всем приятных одноклассников. Кроме того, в 1993 году, составив конкуренцию «Настоящей любви», в прокат вышла картина Доминика Сена «Калифорния» — опять же про «криминальных любовников». «Настоящая любовь» радикально отличалась от всех этих картин, но вступала с ними в своеобразный диалог на тему, каким образом кино, в котором молодой человек и девушка убивают людей и скрываются от мафии, может быть клевым. Но если Бонни и Клайд были бандитами, а «убийцы медового месяца» Марта Бек и Рэй Рэймонд Фернандес — маньяками, равно как и герои «Пустошей», то Кларенс и Алабама не были ни теми, ни другими.