Бессмертные

С тех пор как опасность миновала и пропала необходимость прятаться, Мэлокайн перебрался в одну из своих благоустроенных квартир в столице. Пусть и на окраине, но не в трущобах. Здесь у него имелась уютная трехкомнатная квартира, обставленная очень просто и без особого вкуса, но зато там было все не обходимое, что могло обеспечить беременной женщине комфорт. Была мягкая кровать, были кресла и диван, был легкий столик, на котором мужчина обычно сервировал для нее обеды и ужины, был большой телевизор, перед которым можно было коротать время. Были и книги, которые дочь провальского властителя читала медленно, но с интересом.

Когда Мэл появился в дверях, молодая женщина сделала попытку встать — она всегда так делала — но мужчина успел замахать рукой, мол, это совершенно ни к чему. Живот у Морганы уже стал настолько велик, что встать с кресла она могла лишь с огромным трудом. Но все равно пыталась.

— Ты приняла свои таблетки? — спросил он ее, вытирая руки о передник. Передник на нем смотрелся нелепо — как шапочка официантки на голове Кинг-Конга.

Моргана наморщила лобик. После полугода лечения она была уже вполне адекватна, понимала, о чем ее спрашивают, отзывалась, если обращались, но не сразу. Если ей задавали вопрос, то надо было терпеливо ждать, когда она сообразит, что именно ей сказано, что именно нужно отвечать.

— Нет, — едва слышно ответила она. Виновато опустила глаза.

Мэлокайн сходил в ванную, где на полочке стояли прописанные Моргане витамины и лекарства, отсыпал из каждой баночки столько, сколько нужно, налил воды в стакан и принес жене.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Врач сказала: чуть что — сразу надо ехать в клинику. Живот не болит?

Она отрицательно покачала головой, глядя на него.

— А в целом как? Голова не кружится?

— Нет. Мне никогда не было так хорошо, как здесь, — тихо произнесла она.

Ликвидатор, приятно удивленный и вместе с тем обеспокоенный ее здоровьем, присел перед креслом на корточки. Он был так росл, а она так мала, что даже теперь его глаза оказались чуть выше ее глаз, и ему пришлось наклонить голову.

Моргана смущенно подняла глаза, и мужчину окатило чарующее сияние ее взгляда. Мэл почувствовал, что у него путаются мысли. Как же она пре красна, даже трудно дышать. Хочется смотреть и смотреть на нее бесконечно.

— Мне никогда не было так хорошо, как здесь, — повторила она. — Я только теперь понимаю, что раньше все время боялась.

— Слава Демиургу, что ты больше не боишься меня, — улыбнулся Мэлокайн. — Ты поверила, что я ничего тебе не сделаю? Ни за что не сделаю?

— Не совсем, — призналась Моргана. — Но ты действительно мне до сих пор ничего плохого не сделал. И ты так заботлив. Так добр… Ты удивительный.

— Я — самый обычный мужчина, — ответил он смущенно. — Точно говорю — самый обычный. Ну неужели тебе в жизни не попадались нормальные мужчины? Неужели только подонки?

— Попадались. — Она вдруг вздрогнула и порывисто вздохнула. Мэл вскочил, решив, что Моргане дурно, но ее застывшее лицо почти сразу сморщилось в плаче, и стало понятно: это не обморок — это обычные слезы. Первым движением мужчины, конечно, было обнять жену, но он вовремя вспомнил, что этого лучше не делать, и просто погладил ее по воло сам — подобные ласки она ему позволяла. — У меня был брат. Руин. Он обо мне заботился, он меня любил — только он. Я думала, что он такой один на свете. Если бы не он, я, наверное, давно бы… Но его больше нет.

— Нет?

— Отец мне обещал, что ничего ему не сделает, просто изгонит, но потом сказал, что на самом деле приказал его убить. Что Руин мертв…

— Подонок!

— И я все думала, что больше нет на свете человека, способного быть таким внимательным, заботливым… нежным… А вы даже мягче его.

— Ты. Говори мне «ты». Не надо нервничать, это тебе очень вредно. В твоем положении вообще нельзя волноваться. Поверь, в жизни ты встретишь еще очень много хороших людей, сотни, если не тысячи. Ты же бессмертная.

— Нет. — Молодая женщина помотала головой. — Не встречу.

— Но почему же?

— Потому что я умру родами.

— Да о чем ты говоришь?! — вскинулся он. — Нельзя даже думать об этом! Нельзя! Если ты волнуешься, что можешь умереть, давай сегодня я положу тебя в клинику!

Моргана смотрела на мужчину, нависающего над ней подобно огромному утесу, с грустной нежностью.

— Вы так добры, — ответила она. — Но, поверьте, так будет лучше. Я такая грязная… Мерзкая…

— Ты — чистая! Чистейшая! Ты — чудо! Воплощенный свет и красота! — Он смешался и покраснел. Румянец смущения на его лице выглядел не менее нелепо, чем белый передничек, которым он подпоясывался на кухне. — Ладно, раз ты начала волноваться за себя, то решено — сегодня же везу тебя в клинику. В самую лучшую. И еще одного врача приглашу. Мага. Пусть тебя посмотрит и решит, есть ли повод для волнения. Подожди.