Бессмертные Легенды

Крэйг разворачивается к двери и, взявшись за дверную ручку, бормочет себе под нос:

– Иногда я думаю, что ты не беспокоишься ни о ком, кроме себя.

Зара открывает рот, чтобы что-то ответить, но тут же качает головой, очевидно, прикидываясь, что не услышала бормотания Крэйга.

Водоворот перемещения закручивает меня, и я вдруг обнаруживаю себя в кабинете Рурка в «Небожителе». Зара сидит за столом, прокручивая ручку в одной руке и пальцами другой смахивая что-то на голографических мониторах вокруг неё. Щурится, кусает губы, постукивает ручкой по столу – не то озабочена какой-то задачей, не то – сложно поверить – нервничает.

Дверь в офис отъезжает в сторону, и в помещение заходит Эверетт Рурк.

– Намаци, – бросает он.

– Да, сэр? – она поднимает на него глаза на мгновение, но тут же возвращается к мониторам.

– Как у нас дела?

– Все секторы защищены, под наблюдением и функционируют, – рапортует Зара, её пальцы танцуют над клавиатурой, вызывая смену изображений на самом большом мониторе. Одна картинка показывает шахтёрскую установку над знакомой пещерой с сияющими кристаллами, другая – сожжённое дерево Элистель, третья демонстрирует охраняемый людьми в масках вход в «Небожитель». А четвёртая – Зара останавливается на ней… Четвёртая изображает тюремную камеру, в которой – у меня пересыхает горло – расхаживает из угла в угол Джейк. С сильно отросшими волосами и щетиной, превратившейся в короткую бороду.

– Эй, Тони-блядь-Старк! – пилот вскидывает голову и смотрит прямо в камеру. – Включил мой персональный канал? Что, полегчало, урод? – выражение лица у него такое разъярённое, каким не было даже при атаке ваанти – да и вообще никогда на моей памяти. Он выставляет средний палец в сторону камеры. – Я не собираюсь плясать тут для тебя, сукин ты сын, и не буду одним из твоих прислужников, понял? Но если хочешь поразвлечься, как насчёт встретиться один на один, без пушек, и пообщаться, как настоящие мужчины? Это будет настоящее шоу для твоих лакеев, ты, кусок…

Зара выключает звук.

– Замечательно, – слегка улыбается Рурк. – Этот человек пробыл в заточении… сколько… четыре года?

– Пять, – коротко поправляет Зара.

– И он всё ещё сопротивляется, – Рурк качает головой. – Выдержка, достойная восхищения. Он мог бы много добиться, если бы не это упрямство. Его таланты можно было бы использовать во благо нашего нового мира. Ему стоило бы поучиться у тебя, Намаци.

– Да, сэр, стоило бы, – легко соглашается Зара.

– Есть ли что-то ещё, о чём я должен знать? – спрашивает Рурк.

– Нет, сэр. Можете идти отдыхать. Всё в порядке.

– Да, пожалуй, пойду. С таким руководителем службы безопасности, как ты… Действительно, можно отдыхать спокойно.

Рурк возвращается к двери, но она не открывается при его приближении.

– Странно, – он оборачивается к Заре, стоящей рядом со столом. Она смотрит на него не с тем же вежливым почтением, что мгновение назад – а с жестокой улыбкой, больше похожей на оскал, обнажающий под губами ряд мелких, острых зубов.

– Всё же есть одна вещь, которую вы должны знать, – спокойно сообщает Зара, выуживая из-под стола короткоствольный револьвер и направляя его прямиком на уровень груди Рурка. – Ты, сука, труп.

– Становится любопытно, – неуместно веселится Рурк.

– Ты ещё ничего не видел, блядь.

И она нажимает какую-то кнопку на клавиатуре.

– Я заберу у тебя всё, – она почти шепчет, но этот шёпот звучит громче раздающихся внизу сирен; свет в комнате сменяется на мигающий красный, и Зара, худая, как скелет, выглядит в этом освещении действительно жутко. К звуку сирен примешиваются крики.

– Ты что сейчас сделала? – шокировано спрашивает Рурк, забывая, видимо, о том, что дуло револьвера направлено в его грудь.

– Активировала одну программку, над которой работала… Довольно давно, – охотно делится Зара. Я назвала её «Месть королевы мертвецов». Достаточно пафосно? Так вот, я открыла двери всех камер. И уничтожила каждую – до единой – запись о сделанных тобой исследованиях. Саботировала работу всех твоих производств. Обезоружила и отрезала от тебя службу безопасности. А, и выпустила на свободу тигра в твоём музее – думаю, он наведёт шума.

– Ты лжёшь, – дрожащим голосом произносит Рурк, – ты… лжёшь.

Лицо у него белое, как его рубашка.

– Не-ет, – протягивает Зара, и оскал на её лице становится ещё более ожесточённым. – Я потратила пять лет на то, чтобы добраться до всех твоих систем. Пять, сука, лет пресмыкания и унижения. Пять лет притворства, что работаю на тебя. Пять лет. И теперь… я уничтожила тебя. И сейчас ты сдохнешь. В одиночестве.

– Нет, не в одиночестве, – возражает Рурк, выкидывая внезапно вперёд руку, бросая через комнату тонкий, длинный кинжал, вонзающийся в живот Зары.

Она вскрикивает, в изумлении глядя на вытекающую из раны кровь, и тут же нажимает на курок. Один раз, другой, третий – Рурк сползает по стене, в его груди – три кроваво-чёрных отверстия. Расплываются тёмными цветами по белоснежной рубашке.

– Подстрелила меня, – хрипит Рурк. – Психованная сучка, подстрелила меня…