Бессмертный, который любил меня

Виктор беспомощно переводил взгляд с женщины на брата. — Я… э… я думаю, что должен… э… — сдавшись, он подхватил Элви на руки и повернулся к лестнице, но остановился, чтобы пропустить Люциана и Брикера в комнату. Как только путь был свободен, он направился вниз по лестнице, ведущей в магазин.

— Что, черт возьми, происходит? — с удивлением спросил Брикер, наблюдая, как Виктор выносит Элви. — Сначала Бэзил уносит Шерри, потом Маркус тащит рыдающего Башу, а теперь Элви рыдает, а Виктор играет роль Хи-Мэна. Женщины сошли с ума или это бессмертная конвенция пещерных людей?

Люциан протянул руку и ударил молодого человека по затылку.

— Ой, — пожаловался Брикер, потирая место удара. — За что?

— Прояви уважение, — рявкнул Люциан. — Баша только что убила человека, которого на протяжении двух тысячелетий считала своим сыном. В ее рыданиях нет ничего постыдного.

— Точно, — согласился Брикер. — Я понимаю это.

Люциан хмыкнул и повернулся, чтобы посмотреть на Бэзила, но нахмурился, когда молодой охотник сказал: — А как же Элви и Шерри?

— Я хотел как можно скорее увезти Шерри с места преступления. Она не плакала, — заметил Бэзил. — Но она смертная. Наблюдение за обезглавливанием человека и борьба с последствиями для нее не обычное явление.

— О'кей, это я тоже понимаю, — согласился Брикер, а затем перевел взгляд с Бэзила на Люциана и спросил: — Но почему плакала Элви?

Люциан нахмурился, когда молодой человек пристально посмотрел на него. Бэзилу казалось очевидным, что его брат понятия не имеет, почему плакала Элви, но вместо того, чтобы сказать об этом, он просто предположил: — Ей не нужна причина, чтобы плакать. Она просто сделала это.

Шерри издала звук, подозрительно похожий на фырканье, ее тело дернулось навстречу Бэзилу, а затем она объяснила Брикеру: — Элви просто рада, что жизни Стефани больше ничего не угрожает. Ей было очень тяжело так долго переживать за девушку.

— А, — понимающе протянул Брикер. Но теперь Люциан нахмурился еще сильнее.

— Теперь она должна быть счастлива. Стефани в безопасности, — заметил Люциан.

— Она счастлива, — терпеливо заверила его Шерри. — Вот почему она и плакала.

Во всяком случае, это, казалось, смутило Люциана еще больше. Покачав головой, он повернулся к Брикеру и сказал: — Как тебе уже и сказали, женщинам не нужна причина, чтобы плакать. Они просто делают это.

— Да, точно. Но лучше не намекай на то, что Ли — плакса, — сказал Брикер с усмешкой, — она самая сильная женщина, которую я знаю. Ей приходится мириться с тобой.

Люциан сердито посмотрел на него. — Она плакала, только когда была беременна. Много раз. Маргарет называла это гормональным всплеском, — добавил он угрюмо, а потом вздрогнул и признался: — Я рад, что мы можем иметь детей только раз в сто лет.

Бэзил широко улыбнулся. Он знал, что Люциан обожает свою жену так же, как он сам обожает Шерри, и было чертовски приятно видеть, что он снова ведет себя как человек. Его улыбка погасла, когда он погрузился в собственные мысли. Он обожал Шерри?

Да, признал Бэзил. Он так и делал. С самого начала он просто отметил, что не может читать или контролировать ее, и признал, что она была его спутницей жизни. Это было так просто, как A + B = C, его неспособность читать плюс неспособность контролировать, равнялась спутнице жизни в его голове. Конец истории. Но это было тогда. Теперь он узнал ее лучше.

Бэзил узнал об амбициях Шерри, ее решимости, даже о том, как она ненадолго сбилась с пути. Он наслаждался ее чувством юмора, умом и добротой. Она обладала порядочностью, которая делала мир лучше, и страстью, равной его собственной. У нее также была смелость. В предпоследний момент, когда Лео держал ее жизнь в своих руках, никто не мог спасти ее от него, не рискуя ее убить. Знала она это или нет, но не стала жертвой этого ублюдка, беспомощной перед его капризами и ожидающей спасения, а ударила его ножом по яйцам и убежала от него. В конце концов, Шерри спасла себя сама.

Даже если бы там никого не было, и если бы Баша не подошла и не отрубила ему голову, как только Шерри отошла в сторону, Бэзил был совершенно уверен, что Лео не смог бы быстро оправиться после раны, нанесенной ему Шерри. Мужчина был готов рухнуть на землю, крича в агонии, когда Баша навсегда заставила его замолчать своим мечом. Если бы Шерри была там одна, он был уверен, что у нее было бы достаточно времени, чтобы сбежать, прежде чем Лео исцелится настолько, чтобы последовать за ней. И Бэзил чертовски гордился этим. Но больше всего он любил ее за это. И теперь он хотел большего, не просто, чтобы она обратилась и согласилась стать его спутницей жизни. Он хотел, чтобы она любила его. Даже нуждался в этом.

— Мой отец все еще в переулке? — спросила Шерри, врываясь в его мысли.

Бэзил взглянул на Люциана и заметил, что тот смотрит на него с молчаливой сосредоточенностью. Без сомнения, Люциан слушал его откровения. Ему было все равно. Он был бы счастлив, кричать с крыш, что любит эту женщину.