Бессмертный, который любил меня

— Я сказал тебе это не для оправдания своих поступков. Нахождение в таком состоянии не снимает с меня ответственности за свои действия. Я сам решил находиться в таком состоянии, уйдя из дома и сделав именно то, что сказал мой отец, причиняя кому-то боль, — тихо сказал Александр, — я узнал об этом только два месяца спустя. И когда понял… ну, это был сигналом к пробуждению. Я не прикасался к смешанной крови с того дня, как увидел, как твою мать везут в больницу.

— Шерри сказала, что с тех пор ты также ни с кем не встречался, — сказал Бэзил, и это прозвучало как вопрос.

Александр кивнул. — Это было не так… ну, я просто посвящал все свое время Шерри, и у меня не было времени на женщин, — он перевел взгляд на Шерри и шагнул вперед, чтобы ухватиться за прутья, — так что, как видишь, я действительно заслужил свое наказание. И все будет не так уж и плохо. Мне было всего девятнадцать, и я все еще молод, поэтому быстро поправляюсь. Все закончится в мгновение ока, — сказал он с напускной бравадой.

Выражение его лица стало серьезным, и он добавил: — Только… Ты — моя дочь. Я люблю тебя, Шерри, и люблю с той минуты, как увидел твое морщинистое красное личико в больнице. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сделал с тобой и твоей матерью. Я хочу продолжать быть частью твоей жизни.

У нее был отец. Тот, кто всегда был рядом и всегда будет рядом, поняла Шерри. Слезы застилали ее глаза, она начала кивать, а затем резко повернула голову на звук открывающейся двери. Люциан вошел в холл, Мортимер следовал за ним по пятам. Ее десять минут прошли.

Повернувшись к отцу, она потянулась через решетку, чтобы сжать его руку, и выпалила: — Я тоже тебя люблю, — и повернулась, чтобы пройти мимо Люциана и Мортимера, опустив голову, чтобы они не видели ее слез.

Она не замедлила шаг, пока не оказалась снаружи здания, а затем развернулась, чтобы схватить Бэзила за переднюю часть рубашки и спросила: — Он лгал, когда говорил, что все закончится в мгновение ока, не так ли?

Бэзил поморщился. — Боюсь, что так. Несмотря на то, что ему было всего девятнадцать, требуется время для исцеления каждого… э… круга наказания, — закончил он, наконец.

— Тогда ты должен сделать для меня две вещи, — твердо сказала Шерри.

— Какие именно вещи? — осторожно уточнил он.

— Ты должен принести мне пару пакетиков смеси крови с черного рынка, возможно, крови того, кто принимал морфий. И ты должен отвести меня к нему прямо перед наказанием, я имею непосредственно перед этим.

— Милая, — вздохнул Бэзил. — Наночастицы удалят морфий из его организма задолго до того, как наказание закончится.

— Может, и так, а может, и нет. Если наночастицы заняты его лечением, они могут оставить морфий до тех пор, пока не закончат свое дело, — заметила она, и когда он сделал паузу, чтобы обдумать это, Шерри добавила: — И это лучше, чем ничего не делать.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом вздохнул и кивнул. — Хорошо.

— Неужели? — удивленно спросила она.

Бэзил кивнул. — Я люблю тебя, Шерри. И я не хочу видеть тебя несчастной или обеспокоенной наказанием твоего отца, так что если это успокоит тебя, я сделаю это.

— Ты действительно думаешь, что это не сработает? — спросила она со вздохом.

— Не знаю, — серьезно признался он, и она ему поверила.

«Что означало, что это может сработать», — с надеждой подумала Шерри, а затем позволила себе переключиться на то, что вытесняло беспокойство за отца: — Ты сказал во внедорожнике, а потом еще раз повторил, что любишь меня? Ты серьезно?

— Да, — просто ответил он с уверенным выражением лица.

— Но мы не так давно знаем друг друга.

— Значит, ты не это имела в виду, когда сказала, что любишь меня? — с беспокойством перебил ее Бэзил.

— О конечно, именно это, — заверила она его, скользнув в его объятия. — Я поняла это, когда была у Лео. Ты идеально мне подходишь, Бэзил. Ты — нежная душа с большой одаривающей любовью. Ты добрый и у тебя отличное чувство юмора. Я никогда ни с кем так не улыбалась, и не радовалась, как с тобой… — Она беспомощно пожала плечами. — Я счастлива с тобой. Я не чувствую тревоги или беспокойства. Мне не нужно редактировать то, что я говорю или думаю, боясь, того что ты будешь думать обо мне. Я могу быть сама собой и знать, что тебе этого достаточно.

— Этого более чем достаточно, — заверил ее Бэзил и наклонился, чтобы поцеловать, но она остановила его, зажав ему рот рукой.

Изогнув одну бровь, Шерри спросила: — Разве ты не собираешься рассказать мне, почему ты любишь меня?

Выпрямившись, он кивнул, взял ее за руку и пошел через двор.

— Куда мы идем? — удивленно спросила она.

— Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, — объявил Бэзил, переходя на бег, и через несколько мгновений он уже провел ее через французские двери в нечто среднее между кабинетом и библиотекой.

— Чей это кабинет?.. — Ее вопрос закончился испуганным вздохом, когда Бэзил внезапно притянул ее к себе и поцеловал. Шерри заколебалась, но потом обняла его и поцеловала в ответ, прижимаясь к нему всем телом.