Бесстыдница (Эксгибиционистка)

За несколько минут Карлотта совершенно преобразилась, превратившись из робкой неумехи девственницы в несдержанную одалиску, полностью отдающуюся самой прекрасной на свете страсти. Никогда в жизни Карлотта не испытывала ничего подобного.

– О Боже! Господи! – слетали с ее пересохших губ бессвязные восклицания. – О, да, да! Вот так! Еще! Милый мой, родной… Боже, какое счастье!

Тут ее потряс оглушительный, сумасшедший оргазм, но Мередит даже не остановился, продолжая так же восхитительно терзать ее тело в том же бешеном ритме, что сперва ее удивило, а потом повергло в трепетный ужас – ее тело снова стало отвечать на ласки, и она испытала еще один оргазм, а за ним и еще. И только тогда наконец Мередит резко дернулся, застонал, и в следующий миг Карлотта почувствовала, как внутри в нее выплеснулся поток обжигающей жидкости…

Потом они лежали в полном изнеможении. Карлотта свернулась калачиком, приникнув головой к плечу Мередита и чувствуя себя совершенно счастливой. И только тут она услышала странное пыхтение, которое доносилось с кухни.

– Господи, я забыла про кофе! – Карлотта всплеснула руками. – Кофейник, должно быть, совсем выкипел.

– Я схожу, – вызвался Мередит.

– Нет, лежи, я сама, – сказала Карлотта и, спустив непослушные ноги на пол, зашлепала босиком на кухню.

Это был изумительный, прекрасный вечер. Они сидели на кровати и пили кофе, потом предавались любви, потом ели сыр с крекерами и разговаривали, и опять любили друг друга. Потом они договорились, что уедут куда-нибудь на оставшиеся от отпуска Мередита дни. На следующее утро они отправились на вокзал Гранд-Сентрал и сели на поезд до Кейп-Кода. Они сняли уютный коттедж на самом берегу залива. В гостиной, как и в квартире Карлотты, был сделан огромный камин, а в полстены окно открывалось прямо на залив. Они бродили по дюнам и предавались любви, ели омаров и предавались любви, плавали в Атлантическом океане и предавались любви, пили коктейли и предавались любви, а вечерами сидели у камина и предавались любви. Перед камином был расстелен ковер и стояло кресло-качалка. Они предавались любви прямо на ковре или в кресле-качалке. Мередит сидел в кресле, а Карлотта садилась ему на колени. Потом они ласкали друг друга, и Карлотта постепенно придвигалась к Мередиту, пока его фаллос не входил в нее, после чего Мередит начинал раскачиваться… Это было безумно, и они безумствовали вовсю.

Но вот отпуск Мередита подошел к концу, и они возвратились в Нью-Йорк, откуда Мередиту предстояло лететь в Чикаго, в место расположения его части.

– Я позвоню тебе, когда вернусь, – пообещал Мередит.

– Хорошо, – улыбнулась Карлотта.

– Мне еще никогда в жизни не было так хорошо, – признался он.

– Мне тоже.

– И я… Я люблю тебя.

– Я тоже, – сказала она и поцеловала его. – Да, да, да.

Мередит высвободился из ее объятий, резко повернулся и ушел. И Карлотта поняла, что расставаться с ней ему столь же мучительно, как и ей – расставаться с ним. И еще она поняла, что он непременно вернется и женится на ней. И все будет замечательно.

Увы, пару недель спустя Карлотта обнаружила, что беременна. Пересохшая резина ее старой диафрагмы, годами валявшейся под бельем в углу ящика комода, предала ее. От столь длительного бездействия резина, должно быть, растрескалась и разрушила идиллическое совершенство сказочной недели, проведенной вместе с Мередитом. Вмиг рухнуло все – и радужные надежды Карлотты, и планы на совместную жизнь с Мередитом.

Но Карлотта не позволила этому случиться. Она не стала звонить Мередиту, не стала принуждать его к женитьбе. В любом случае она никогда не пошла бы на это, а тем более с Мередитом, знаменитой кинозвездой. Голливуд кишит шлюхами и авантюристками, которые спят и видят, как бы выскочить за звезду, и не гнушаются никакими средствами. Причем многие из них в итоге добиваются своего. Но Карлотта не могла допустить, чтобы он о ней хотя бы подумал такое. Какое-то время она еще сомневалась, не оставить ли ребенка, но потом поняла, что так будет еще хуже. Нужно было выбирать между ребенком и мужчиной. И Карлотта выбрала мужчину. Она отправилась в Вашингтон, где в то время практиковал врач, к которому съезжались делать аборты женщины со всего Восточного побережья, и там избавилась от ребенка. Операцию сделали быстро и аккуратно, под местной анестезией. Лежа на акушерском столе с задранными вверх ногами, закрепленными металлическими скобами, Карлотта слышала царапающие звуки кюретки, но ровным счетом ничего не чувствовала. Разве что редкие покалывания. И лишь однажды – острую боль. Казалось, все было в порядке. Однако несколько дней спустя начались неприятности. Судя по всему, в рану проникла инфекция и развилось воспаление. Карлотта поспешила к своему гинекологу, которому пришлось в срочном порядке удалить ей матку. В той самой больнице, где за день до знакомства Карлотты с Мередитом на свет появилась Мерри. Карлотте сказали, что больше диафрагма ей не понадобится. Никогда.