Бестиарий

– А от чего ты… – Я не мог повторить это слово.

– Растолстела? – помогла она. – Гормональный сбой после родов, а потом осложнения, и теперь у меня… – она назвала что-то страшное медицинское, которое я сразу забыл.

Помолчали. Аня держала чашку двумя руками, как будто ей было холодно.

– Ну а этот Коля помогает? – спросил я.

Зачем спросил? Аня усмехнулась горько, облизала толстые губы, собираясь что-то сказать, но в это время заклацал в коридоре замок, в кухню ввалился брат.

– Что, чай пьете? Ну его нахуй! – криво улыбнулся он и зыркнул куда-то мимо косыми, пьяными глазами.

Кого он имел в виду – чай или меня? Брат потряс пакетом, звеня, и подмигнул Ане. Она с неожиданной легкостью поднялась с кресла. В дверях кухни обернулась, подняла ладонь к губам, которые вытянула для воздушного поцелуя. Но опомнилась, что ли, и просто помахала мне пальцами, которые когда-то были пальчиками. Они ушли в комнату. Брат, защелкнув засов, что-то полушепотом хрипел, Аня смеялась. Я вылил недопитый чай в раковину, оделся и ушел из квартиры за пивом.

Брат провстречался с Аней еще несколько дней, даже в сауну с ней сходил вместе с одним нашим знакомым. Тот потом говорил мне:

– Я охуел, они там часа два в бассейне кочевряжились! Я вообще не понимаю, как в такое сало втыкать можно! Ха-ха-ха!

А потом все. Я даже не спрашивал, как там у него с ней, но он опять сильно запил.

Где-то через две недели мы шли к метро.

– О, вон, смотри, видишь, мент стоит? – брат зло улыбнулся.

Около входа на станцию стоял толстый белобрысый мент.

– Узнаешь? – спросил брат, остановившись докурить.

Я взглянул в лицо под ментовским кепи. Что-то смутно пронеслось в голове, но до конца не вспомнил.

– Не, брат, не узнаю. А кто это?

– Коленька, блять, бывший Крупицын! – Брат сплюнул.

Я пригляделся, узнал, действительно, Коля.

– А он че, мент? – удивился я.

– Нет, бля, почтальон, – оскалился брат и отшвырнул бычок. – Щас докопается, документы проверять будет. Недавно здесь уже тормозил меня, сука!

– Может, обойдем? – предложил я.

Брат не услышал, презрительно улыбаясь, он шел прямо на Колю, но мимо. Я семенил рядом. Почти прошли уже его, Коля пропустил шага на три, потом догнал, аккуратно тронул за локоток.

– Ваши документы! – и козырнул рукой, на которой висела маленькая, но неприятная на вид дубинка.

– Нет у меня документов! Не ношу! – ответил брат, кривясь от брезгливости, и смотрел в упор на заплывший салом кадык мента.

– Пройдемте, – сказал Коля и попытался взять за предплечье.

– Не охуевай! – зло процедил брат и оттолкнул руку.

– А на каком основании? – возмутился я. – В чем подозревается?

Мент Коля смерил меня с ног до головы взглядом. Узнал. Прищурился и, глядя куда-то в сторону, опять предложил: «Пройдемте!» – и опять попытался взять брата за локоть. Но тот так зыркнул, что Коля убрал тянувшуюся руку. Брат пошел сам в пикет станции метро. Я ждал его минут тридцать, уже собрался ломиться в пикет, как оттуда выскочил брат и быстрым шагом пошел ко мне.

– Уходим быстро! – Мы выскочили на улицу и чуть не бегом завернули за метро.

– Что случилось-то? Ты что, сбежал? – спросил я.

– По ЦАБу меня стал пробивать, сука!

– Зачем? Он же знает, кто ты.

– Догадайся! – брат с издевкой выпучил глаза.

– А ты чего?

– А я ему сейчас все сказал. И про Аню, и про дочку, и про него пару слов!

– Дык что сказал-то?

– Все, говорю, сказал!

На следующий день я видел Колю у метро. На носу у него были солнцезащитные очки. Слева из-под темной линзы на скулу предательски вылезал синий фингал. Увидев меня, он отвернулся.

Огурец, лимонка и пачка из-под чая

– Сид, я реально не могу туда идти, ты же знаешь, у меня там проблемы, – доказывал мне Молль, размахивая руками.

Мы сидели в его комнате и уже полчаса спорили.

– Молль, когда мы обсуждали это со Свиньей, ты сказал, что пойдешь, и я, сука, согласился только потому, что мы вдвоем. – Я уже начинал злиться.

– Ну я только сейчас вспомнил, что у меня там проблемы, – сказал Молль, перекосив губы в улыбку. – К тому же, – он затушил, прищурившись, хабарик в обрезанном корпусе гранаты лимонки, заменяющем пепельницу, – товар-то мой.

– Ну тогда иди звони Свинье и скажи, что мы никуда не идем, потому что ты отказался, – подвел итог я.

Он надулся и замолчал. Переговоры зашли в тупик. Ситуация была хреновой. Сегодня был первый день тотального голяка. Неделю Свинья мастерски разводил барыгу Титомира на тарен, а также находил где-то деньги на портвейн. Сегодня же все кончилось, а Титомиру что-то ударило в голову, и он заявил, что тарена у него больше нет и в долг он давать больше не будет. Верка, наша знакомая шизофреничка, после последнего обмана с поменянным ей на циклодол собачьим мясом обиделась на нас и даже разговаривать не хотела, пока не отдадим деньги. Полный голяк!

– Вот, – заявил нам Свинья, – я вас неделю обеспечивал, никоим разом не интересует как, но чтоб к вечеру были колеса и бухло! Вот так!