Бестия (СИ)

- В тот год я только-только переехал в Америку, попал на бюджет в Академию искусств и искал подработку. Режиссер мюзикла набирал артистов, в основном студентов, чтобы платить меньше - бюджет-то не резиновый. Сначала он не предполагал ставить меня на сцену в сольном выступлении, но в последний момент артист, который должен был исполнять “Эрос” потянул ногу. А первое выступление прошло, артист “засветился”, я единственный подходил по комплекции и внешности. Пришлось заменять. Случай единичный, давний. Теперь, если кто-то находит видео в интернете, не соотносит его со мной. Разве может начинающий студент-танцор так выступить? - развел руками.

Виктор засмеялся.

- Как же тогда узнал Яков?

- Видео Минако предоставила в доказательство моей компетентности, как начинающего хореографа. Кстати, еще одна причина, почему никто не сопоставляет хореографа спортивной школы и танцора-однодневку “Эроса”. Все думают, что просто однофамильцы, совпадение. Меня тогда взяли на подхват к Минако, по окончанию Академии приняли на полную ставку.

- А ты… - Виктор прикусил губу. - Ты меня видел?

Юри хотел сказать, что в то время ничего не замечал, так уставал на учебе и работе, но… Он помнил смешного мальчишку с длинноватыми волосами, забавно насупленными, когда что-то не получалось, серебристыми бровками. Хотя тогда он сам был всего лишь подростком, сейчас воспоминания умиляют.

От необходимости ответа избавила вывернувшая из-за угла Ломбард-стрит. В отличие от практически безлюдных соседних улиц, эта была полна туристов. Группками и по одиночке люди спускались и поднимались по лестнице, фотографировали причудливые изгибы, медленно - не больше восьми километров в час - передвигающиеся по желобу машины, утопающие в цветах дома. Сан-Франциско был достаточно зеленым городом, в спальных районах возле домов обязательно росли деревья, ухоженные, аккуратно подстриженные. Если не было деревьев, плетущийся виноград или плющ поднимались по стенам и специально обустроенным рабицам, стекали пышными водопадами цветы с подоконников. Но Ломбард-стрит утопала в зелени и крупных, розовых и синих махровых гроздьях цветов, узкая змейка проезда поднималась вверх под немыслимым наклоном. Раньше он был еще круче, но люди отказывались селиться в домах, стоящих под таким уклоном, цены на недвижимость упали, и властям пришлось пересмотреть отношение к городской достопримечательности.

Туристы могли подняться по широкой лестнице сбоку от проезжей части. Через равное количество ступеней были организованы смотровые площадки, где туристы могли передохнуть и сфотографировать понравившийся вид. Правда, с верхушки подъема открывалось еще более увлекательное зрелище.

- Раньше я использовал Ломбард-стрит в качестве тренажера. Вверх-вниз по лестнице, без остановки, - Юри лукаво посмотрел на Виктора.

Примет вызов или нет? От собственной смелости закладывало уши.

Синие глаза потемнели до оттенка штормового океана, в глубине вспыхнули маяками искры.

- Не интересно заниматься просто так. Раз у нас сегодня свободный день, и официально это не тренировка… - Ками-сама, этот голос больше подходит искусителю, чем школьнику и фигуристу. Виктор подался ближе, почти вплотную. Люди смотрели с интересом, но без излишнего любопытства. - Если я пробегу вверх-вниз без остановки, ты угостишь меня чаем. У себя дома. А то нечестно - я до сих пор не знаю, где ты живешь! Яков бережет личные дела сотрудников и молчит, как партизан, - прозвучало обиженно. Виктор даже губки надул.

Юри вздохнул. Расхожие выражения на русском - первое, что учишь в интернациональном педагогическом коллективе.

- Зачем тебе все это? - посмотрел он на юношу.

- Потому что хочется, - задрал тот подбородок. - Ну, так что, не боишься, Юу-ури?

То, как он тянул имя, заставляло сердце подпрыгивать в груди. Бархатистый голос взмывал на “Юу” и падал как с отвесной скалы в пропасть на “Ури”. Казалось, стук сердца Кацуки слышит сейчас вся Ломбард-стрит.

Это важно - то, что сейчас происходит. Юри не мог объяснить, почему, откуда знает… Просто знал. Виктор казался таким серьезным, был так настойчив. Это льстило, пугало, сводило с ума, если на секунду призадуматься, что мальчишка не просто играет. Нет-нет, это развлечение, всего лишь развлечение. Юри вздохнул, взял себя в руки.

- Идет.

Виктор просиял, сбросил легонькую куртку в подставленные руки, забрал волосы в высокий хвост и побежал специальным тренировочным бегом. Юри сам стянул верхнюю одежду и рубашку - становилось жарко. За сорок минут, что они неспешно шли до достопримечательности, температура подскочила градуса на три, а вот ветер пропал совершенно.

Бежал Виктор красиво, что и говорить. Мышцы перетекали, мускулы бугрились под кожей, не так, как у атлетов по телевизору, более тонко, изящно. Однако для Юри это было свидетельством недюжинной силы, не только тела, но и духа. Воля к победе, решимость идти до конца, невзирая на боль в израненных ногах, ноющие мышцы, падения на жесткий лед. Сколько жертв получило великолепное катание Никифорова?