Бестия (СИ)

- Пхичит! - возмущенно посмотрел Кацуки на друга. - Ты, как психолог, должен отговаривать Виктора от его намерений в отношении меня.

- Зачем? Вы красиво вместе смотритесь. Особенно на льду.

Нет, Юри не хотел знать, как и где Пхичит успел увидеть их парные прокаты, на которые Кацуки развел неугомонный Никифоров, и есть ли теперь на странице друга соответствующее видео.

После чаепития у Кацуки дома Никифоров совсем распоясался. Никто и ничто не мешало ему подлететь к хореографу, впечатать того в свое тело сокрушительными объятиями и потребовать сладкий, горячий поцелуй. Фигурист словно решил, что они миновали одну стадию, пора перейти к следующей.

Все это и смущало, и пугало, и… радовало? Последнее Кацуки меньше всего желал ощущать. Однако никакой аутотренинг не мог заткнуть предательское сердце, что колотилось как сумасшедшее при приближении Никифорова. Дурацкий румянец растекался по щекам и шее, стоило больших трудов вспомнить о собственном решении не подпускать юношу к себе. Не нужны талантливому фигуристу эти глупые чувства к скромному хореографу.

- Послушай, Кацуки, - Фельцман вздохнул, с нажимом провел по седой гриве с залысинами у висков. - Виктор уже большой мальчик, семнадцатый год лбу! У него есть своя голова на плечах, дурная временами, но все же голова. Позволь за себя решать ему самому. Ты лучше подумай о собственном отношении к данной ситуации.

Юри знал, что старый тренер прав, однако меньше всего желал размышлять о ситуации с Виктором, анализировать личные желания, потому что, увы, они были просты и примитивны.

Виктор ему нравился. Для японцев это выражение, если без перевода, синоним любви.

Он не имеет права отнимать Виктора у фигурного катания, с Никифорова станется погрузиться в роман с головой. Кто знает, как это скажется на душевном состоянии спортсмена. Юри страшила ответственность, пугали собственные дикие желания.

Нет, он не имеет права. Не должен.

- Юри, - Минако присела на подлокотник кресла. Во взгляде бывшей учительницы - тепло и сочувствие. Юри стало на миг теплее. Женщина всегда понимала его лучше остальных. - Подменишь меня сегодня у младшей группы? А твоих пусть Фельцман возьмет.

Учительница давала желанную передышку, без присутствия Виктора. Юри благодарно кивнул.

- Разумеется, Минако-сенсей.

- Ну, и где он?

Сказать, что Виктор был не рад увидеть на катке Фельцмана, значило не сказать ничего. Вообще-то он предвкушал встречу с совсем иным… собеседником. Спортсмен сразу же отказался тренироваться без Юри, сел на скамейку и демонстративно достал телефон. Яков последовал его примеру. Через полчаса стало ясно, что Юри не придет, и Виктор прекратил забастовку.

Может, он перегнул палку, и не стоило переходить к стадии поцелуев так быстро? Но как иначе, если один Эрос перед глазами?

- Наш сокол пришел ко мне сегодня, - заговорил тренер на русском, - и взмолился: “Гой ты свет наш, Яков Фельцманович, нет сил больше терпеть приставания срамные юнца бесстыдного, Виктора Никифорова. Переведи ты меня на должность другую, али отпусти совсем, ибо нет мочи, всю душу мне поганец вынул”.

Виктор поднял брови. Оптимальный, проверенный годами и многими стычками вариант - не встревать в перепалку, без ответа тренер сдастся. Хотя сейчас откровенно наслаждается издевательствами. Отомстил, и радуется. Ничего, у Пхичита наверняка еще фотографии имеются.

- Короче, у юнцов он, - махнул рукой Фельцман.

Виктор подскочил и выбежал с катка. Что значит “у юнцов”? Он что же, решил больше не заниматься Никифоровым?

В груди заклокотало что-то пенное, большое, кипучее и ядовитое. Виктор продохнуть не мог, до темной пелены в глазах, стискивал зубы, чтобы не высказать Кацуки все, что он думает о таких финтах хвостом. Какого черта он творит? Что же, Виктор теперь значения не имеет? Нет бы предупредить заранее, так мол и так. Хотя при подобном раскладе Никифоров его точно никуда не отпустил бы. Наверное, Юри это понимал.

Младшая группа и начинающие юниоры занимались на втором катке. Перед дверью Виктор остановился, вдохнул пару раз, загоняя злобу глубоко внутрь. Устраивать скандал не вариант, Кацуки точно этого не оценит, хотя хочется прижать японца к стене и отыметь по полной программе. То, что Юри не актив, Виктор понял далеко не сразу. Кацуки предпочитал отмалчиваться и делать по-своему, принимал решения самостоятельно. Но в объятиях Виктора расслаблялся, так и льнул к рукам. Эрос властвовал, а Юри поддавался.

Это сводило с ума, сны наполнились новым содержанием. Теперь не его Эрос, а он - Кацуки.

Виктор выдохнул еще раз и приоткрыл дверь.

Каток заливал свет, в центре Юри поддерживал какого-то подростка с короткими льняными волосами. Мальчишка стоял в “ласточке”, и Юри поправлял ему отставленную ногу, кружил, помогая обрести равновесие. Затем отъехал, показал, как надо делать. В разных возрастных категориях требования к элементам различаются. То, что может позволить себе ребенок, разумеется, не имеет права делать представитель высшей лиги. Прыгать низко, не идеально прямой угол в той же “ласточке”.